Федор Палицын - Записки. Том II. Франция (1916–1921)

Вожаки и более честолюбивые и жадные армяне хотят быть правителями будущего армянского царства. Но кроме русских 5 уездов для образования армянского царства нет материала. Нужно может быть 60 лет, а то столетие, чтобы при помощи плодовитости армян в условиях благосклонного к ним правительства, создать нечто вроде армянского царства и даже не тех размеров, на которые претендуют вожаки с Нубар-Пашой {427}во главе, а меньше.

Нельзя же из сочувствия к армянам начать уничтожение турок, греков, курдов, вазил-башей и т. п. народностей, т. е. применять методы, которые перечисленными народностями, турками и курдами на первом плане, применялись к армянам. Благодетельное и цивилизованное влияние России в этих местностях затерты последствиями войны. Претерпеваемые народом страдания под правлением самовольно вскарабкавшихся на высоту людей дадут себя почувствовать и народы Закавказья увидят, где правда, где справедливость.

Когда это случится, тогда и нам, и нашим инородцам станут ясны содеянные в это смутное и несчастное время ошибки, приведшие к разорению и к гибели миллионов жизней.

Предстоящее собрание вершителей мира в Спа будет токовать главным образом о разоружении Германии и об определении угольных и денежных обязательств последней, и, возможно, коснется усложняющего турецкого и русского вопросов.

Ллойд Джордж устал и прихварывает. Нелегко распоряжаться судьбами человечества. Асквит заговорил о необходимости пересмотра Версальского договора, и его поддерживают. Здесь это не нравится. Как приступить к нему? Какие основания могут быть положены для нового договора, и что может произойти от такого пересмотра?

Все в сущности предоставлены самим себе и все устраиваются на свой лад, но под общим гнетом победителей, которые хотят взять себе львиную долю, но что взять, когда все разорены и когда внутренняя жизнь, лишенная привычных норм жизни, течет в возбуждении, в интригах и злобе.

Вчера у меня был генерал Занкевич, бывший последние 6–8 недель начальником штаба у адмирала Колчака. Он спасся со станции Иркутск 16 или 17-го января 20 года, мытарствовал, пока не добрался до станции Манчжурии, откуда в поезде помощника генерала Жанена выбрался из этого омута.

С большой симпатией он отзывался об адмирале Колчаке, но не скрывает его неустойчивости в отношении людей и легкости, с которой он поддавался влиянию, к сожалению, не всегда лучших людей. Наши офицеры Генерального штаба, Лебедев {428}и Сахаров {429}, принесли делу Колчака, по словам Занкевича, много вреда. Но как человек, Колчак был хороший, честный, проникнутый важностью принятых на себя обязанностей, но несчастливый.

Уже в октябре армии, собственно говоря, не было. Что было раньше, Занкевич сказать не мог. Людей числилось много, отпускались деньги и довольствия тоже на большое число ртов и лошадей. Но сколько их было в действительности, никто не знал, как и не знали, сколько было пушек и других артиллерийских и технических средств.

Но деньги отпускались на все число, в то время когда почти все или значительная часть вооружения, числившаяся на бумаге, находилась в руках большевиков, населения и банд разбойников, имевших свои крупные центры, как, например, Барнаул, Минусинск, Кузнецк и другие. Штабы и управления были громадные. Был штаб несуществующей армии, были двойники управлений, которые делали одно и то же, было большое число разных состоящих в распоряжении, командированных и исключенных, получавших оклады. Была и военная академия со штатом. Все эти органы пропускали через себя деньги, военное имущество, продовольствие, или отпускаемое им или реквизированное. Деньги попадали тем, кто их хотел иметь. Военное имущество протекало в население и банды, а до войск доходила только часть. От армии постоянно присылались вопли о снабжении их оружием и другим. Как будто выходило, что армия и высшее управление задались целью насытить население и вооруженные банды оружием. Неудивительно, что все развилось в общую разбойничью армию.

Постоянные реквизиции, жестокие репрессии по доносам в большевизме разных селений и лиц, в то время как большевистская пропаганда свободно разгуливала по всей стране и советское правление в контакте с крупными разбойными бандами создали в населении ненависть к Колчаку, в сущности меньше всех виновному. Страдальческое было положение населения, верстах в 80 по обе стороны Сибирской железной дороги, оно было особенно невыносимо. Дальние деревни меньше страдали; они окопались и от белых, и от банд разбойников.