Федор Ошевнев: Записки букиниста

Отдав погонной службе ровно четверть века, я в 2002-ом, в возрасте сорока семи, уволился «на заслуженный отдых». Впрочем, пока позволяет здоровье, всяк отставник стремится подработать к пенсиону. Только мало кому счастливится найти приличное место. Вакансии для пожилых скудны по всем параметрам — смешное вознаграждение за «топить» или «сторожить», либо «требуется опытный менеджер по рекламе», на деле же чаще это — торговый агент на кабальных условиях. Пообивав десятка два порогов разных учреждений, я было оставил бесплодные попытки трудоустройства, но именно тогда супруга угодила под сокращение. И вот, оплатив в следующем месяце коммуналку и проев за две недели остаток моей пенсии вчистую, наша среднестатистическая семья из четырех человек (дети тогда учились) встала перед проблемой выживания. Что было делать кормильцу?

Увы: пришлось срочно учинять ревизию большой личной библиотеки, любовно собираемой еще со студенческих времен, а ряд подписок достался мне от деда. Отобрал тома-двойники, случайные приобретения, еще какую-то литературу, к которой душа не лежала. Упаковал книг пятьдесят в сумку «мечта оккупанта», водрузил ее на одноосную тележку и вывез на присмотренный пятачок перед входом в небольшой сквер. Отлично помню, что за неполный рабочий день тогда реализовал двенадцать книжных единиц и сразу пустил выручку в дело: купил хлеба, молока, вареной колбаски и колбасного сыра, пряников… А пока стоял с бумажным товаром, аж четверо из мимо проходящих изъявили желание сбыть мне свои библиотеки. И еще молодой мужчина зазвал придарить наследственную, доставшуюся вместе с жильем от бабушки: иначе, мол, он книги просто выкинет.

Назавтра тремя рейсами забрал привалившую «халяву», плюс сделал закуп: по чисто символическим ценам. Так и началась моя временная карьера букиниста.

С утра разложил на клеенках литературу, сам присел на складную табуретку, что-то почитываю. Мимо народ спешит. Кто-то приостановится, кинет беглый взгляд на книги — и дальше, по своим делам… Смотритель… Другой подымет какой-то роман, полистает — и, молчком, назад, на клеенку. Листатель… А кто-то, да лениво и поинтересуется: почем, значит? Но тоже приобретать не спешит. Спроситель… А нередко еще и Предлагатель появляется, который свою литературу мне впарить желает. Да, как правило, почему-то по астрономическим ценам… Но вот, наконец, состоявшийся клиент отсчитывает денежку. Покупатель! Ур-ра! «Может, еще что присмотрите? В другой раз? Ну, заходите еще. Цены-то куда ниже магазинных…» А помимо названных категорий встречаются — и нередко — Ругатели. «Какие полста рублей? Да эта книга и двадцатки не стоит! Вот и давай… за червонец!» «То есть как: «Нет!»? Ну и торчи тогда здесь впустую, чтоб тебе… Жмот! Спекулянт! Сволочь! Милицию б на тебя наслать!»

Та-ак. А этому фрукту что здесь надо? Нездоровая бледность физии, бомжеватый прикид. Вяло свисающие руки, часто облизываемые губы… Не-ет, этому дядьке неопределенного возраста сейчас явно не до чтения. И…?

— Слышь… Ну ты можешь понять меня, как мужик мужика? — уныло бубнит он, заходя издалека.

— И в чем, собственно, проблема?

— Да вот, вчера переупотребил без меры, а с утра трубы горят… Ну дай сто рублей на пиво!

— Вот если убедишь меня, что именно я, именно тебе и именно стольник, а не, допустим, рубль или «штуку» «зеленью» вручить обязан… Дерзай! Слушаю…

— Ну ты что: сам не мужик? Не нажирался никогда, что ли? Не понимаешь: плохо мне! Подыхаю! Ну дай на поправку!

— А вчера-то много наличмана ухлопал?

— Офигительно!

— Так чего ж хотя бы стольник для опохмела и не заначил?

— А у меня натура русская, широкая! Гулять, так уж на все, до копья!

— Да-а-а… Небось вчера-то, когда гудел, про меня и не вспоминал. Мол, стоит там мужик на улице с книжками, мерзнет, надо бы стопарик ему для сугрева поднести…

— Да с какого это еще хрена? — прямо вызверивается Клянчитель. — Ишь, размечтался! Стопарик ему! Еще и поднести! Да я тебя вообще в первый раз вижу!

— Что и требовалось доказать! — усмехаюсь я. — Как ты мне, так и я тебе…

— Брателла! Да ты ж меня совсем не так понял! — спохватывается упоровший большой косяк. — Ты что, реально не дашь? Не мужик, что ли? Говорю: подыхаю!

— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет!

— Гад ты тогда! Гад и сволочь! — теряется надежда сшибить с меня деньгу.