Сергей Кремлев - Политическая история Первой мировой

А вот в 1940 году, в том же первом издании БСЭ, но уже в томе 45 Ледовое побоище описывалось с упором «на немцев»… Думаю, не Сталин и не друзья России подписывали в печать энциклопедическую статью с подобной направленностью. В чём же тогда было дело? Думаю, в том, что не только в 1914-м, но и в 1940-м году желающих спровоцировать и стравить два народа в смертельной схватке хватало…

МЫ ПОМНИМ о победах русских чудо-богатырей при Егерсдорфе и Кунерсдорфе над прусским войском в Семилетней войне, о том, что в 1760 году русские доходили до Берлина в первый раз (заняв его, правда, всего-то на три дня). Но мы плохо помним, что Семилетняя война началась из-за колониальных свар Англии и Франции, а потом в эту абсолютно ненужную России войну нас втянула в своих интересах австрийская императрица Мария-Терезия. Она ловко использовала личную обиду Елизаветы Петровны на прусского Фридриха.

Конфликт Пруссии и России был выгоден лишь Австрии, Франции, Англии и Швеции. Знаменитый мемуарист тех времен Андрей Болотов (сам участник Семилетней войны) писал: «Заключены были ( Марией-Терезией. – С. К. ) тайные союзы с саксонским курфюрстом, бывшим тогда вкупе и королём польским, также с королём французским и с самою Швециею. Употреблены были все удобовозможные способы к заключению такового же союза с Россиею и к преклонению её к тому, чтоб и она вплелась в сие замышляемое и до неё нимало не касающееся дело».

Да, с тех пор как Россия превратилась в европейский и мировой фактор, её пытались «вплести» и «вплетали» в чуждые ей авантюры не раз. И поговорить об этом было бы не лишним, но такое путешествие во времени увело бы нас слишком далеко от проблем недавних и нынешних. Поэтому я остановился в Зеркальном зале Версаля конца семидесятых годов позапрошлого века и, полюбовавшись на золото мундиров и сияние бриллиантовых колье, отправился в обратный путь. А почему я стал «плясать» именно от версальских дворцовых зеркал, читатель вскоре узнает…

Принимаясь за переоценки новейших отношений русских и немцев на рубеже XIX и XX века и в начале XX века, я не шёл от личных симпатий и антипатий, не выстраивал заранее схем и не хотел исходить из чьих-то чужих построений. Я не следовал за устоявшимися схемами, однако и не игнорировал их, а критически переосмысливал. И при этом старался оставлять то, что позволяло выявлять историческую истину, а не подправлять её в каком-либо заранее заданном духе: «коммунистически-официозном», националистическом, прозападном или антисоветском.

Не стремясь к лаврам чрезмерно (а порой и злостно ) беллетризующего историю Валентина Пикуля, я хотел добиться лёгкости, но не легковесности восприятия читателем серьёзных фактов и оценок.

Первым «китом», на котором покоился мой подход, был критический анализ дореволюционных, советских, постсоветских и западных источников.

Вторым «китом» стала уверенность в общности человеческих проявлений в любую эпоху. Чтобы понять, насколько истинно то или иное писаное историческое свидетельство той или иной эпохи, полезно и даже необходимо представить себя в этой эпохе, на месте её героев – и героев без кавычек, и «героев» в кавычках.

А третьим «китом» была избрана честность подхода. Я не хотел дать некую новую «версию» давних событий, а старался провести наиболее близкую к тому, что было на деле, реконструкцию. То есть восстановить подоплёку происходившего на глазах сотен миллионов людей…

Когда же каркас моих представлений о тех временах наметился, я взял за правило не бояться испытать его на прочность раз за разом, сравнивая то, что получилось у меня, с тем, что делали до меня другие. И, на мой взгляд, «здание», в которое я предлагаю войти читателю, выстроено не на песке.

Между прочим, в двадцатые годы на эту же тему, беря точно те же временн ы е рамки, написал свою книгу «Европа в эпоху империализма. 1871–1919» академик Е. В. Тарле. Честно говоря, узнал я о ней уже после того, как первый вариант моей книги был готов, и, изучив труд Евгения Викторовича, был рад, что прочёл его после, а не до написания своего «Версаля…». Книга Тарле великолепна по фактографии и, как всегда у него, блестяща. Однако исторически она мало состоятельна, а почему я так её оцениваю, читателю станет, надеюсь, ясно при чтении моей книги.

Разные историки и авторы лгали или умалчивали о тех или иных существенных обстоятельствах по-разному. На взгляды и готовность к точности «историков» на службе «ренегатского» ЦК КПСС влияли одни факторы, на позиции западных историков – другие…