Валерий Киселев - Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку

Прошло еще несколько дней. В палатку входит парнишка, тот самый, который тоже улетал с очкариком. Я к нему: «Рассказывай, как дело было». Он рассказал, что пили не они всю дорогу, а очкарик, что не они, а он в Ханкале свои очки пропил летунам. Беру парнишку и идем к замполиту: «Где, сука, твои очки со стеклами-хамелеонами?» Он парнишку увидел и побелел. Замполит думал, что он не приедет обратно. Плохой он был человек. Даже не помню, как он уехал.

А мы недалеко от того места, где ребята погибли, крест поставили. Земля им пухом…

«Зацепился в лесу за растяжку…»

Алексей Носов, вычислитель взвода управления ГСАД, старший сержант:

– Сначала я служил в роте почетного караула в Москве. Плац успел потоптать… Два раза стрельнул из автомата – вот и все обучение военному делу. Год отслужил – надоело. В Чечню пошел добровольно-принудительно, как-то так. Из роты нас было несколько человек. Сначала в Наро-Фоминск, в Таманскую дивизию. Около месяца там болтались, что хотели, то и делали, никто нас не трогал, никто не контролировал. Наконец нас собрали и повезли, поездом до Прохладного. Потом Моздок – там опять месяц мариновали. Дрова пилили. Надоело. Я сам обратился к представителю МВО, чтобы отправили куда-нибудь. «В двести сорок пьяный поедете?» Именно так и сказал… Что за полк – я не знал. На вертолете, с группой офицеров ГРУ, шестого октября 2000-го – в Урус-Мартан. Кого куда распределили, я в компьютерах шарил – меня вычислителем и назначили. Учил меня парень, который уезжал на дембель, две недели.

Я был на хорошем счету. Звание прибавили – сначала младшего, потом сержанта, потом и старшего. Затем начштаба дивизиона назначил меня корректировщиком. Учили меня этому делу товарищи. Не очень сложно было. Ходили в предгорье километров десять, туда и обратно. Шли мы с разведкой, немного пехоты, всего человек тридцать. Со мной – обязательно радист. Задача была – дойти до определенной точки и оттуда корректировать огонь дивизиона. Под разрывы своих снарядов я не попадал.

После каждого выезда и стрельб начштаба дивизиона перед строем объявлял мне, что я представлен к наградам – ордену «За заслуги перед Отечеством» второй степени, медали Суворова, медали Кутузова… Ни одной награды не получил. Есть только именная Благодарность Верховного главнокомандующего, датированная 11 февраля 2000 года, когда в Чечне меня еще не было.

На одном из таких выездов в предгорье, перед Новым годом, зацепился в лесу за растяжку. Но успел упасть за дерево. Взрыв. Очнулся в вертолете… Моздок, госпиталь. Легко отделался – только контузия и маленький осколочек в задницу. В полк вернулся после Нового года. После госпиталя чувствовал себя нормально, голова не болела…

Служил до середины марта 2001 года.

Контузия начала сказываться через несколько лет… Началась тяжелая болезнь… Документов, что был контужен, в госпитале не дали, и отметки об этом в военном билете нет.

И еще одна трагедия…

«Расстрелял в упор четверых…»

Олег Шатохин, начальник штаба полка, подполковник:

– Двадцать пятого ноября двухтысячного батальон нашего полка блокировал Краснопартизанское. Опять искали Бараева. Какая-то бандгруппа стала прорываться, подъехали к расположению нашего гранатометного взвода. По глупости нарушили меры безопасности. Надо было остановить машину из засады, один должен подойти, остальные всех в машине держат на мушке. А тут все вышли к машине. Выскочил из машины один бандит и расстрелял в упор четверых. Двое насмерть сразу, двое – по 5–6 дырок каждому. Бандиты – в машину, пытались уехать. По ним открыли огонь, они машину бросили и бежать.

Старший лейтенант Сопин, командир этого гранатометного взвода, увидел, что люди его погибли, один садится в БМП и – догонять духов. Да еще по-походному поехал… Подъезжает, они ему из автомата в лоб, вытаскивают и пытаются уехать на этом БМП. Он вообще один кинулся, по-мальчишески. За ними другая БМП, погналась, духи встали, ее из гранатомета подбили, она заглохла. Их начали догонять наши, человек 15, за этим БМП. Мне пришла информация, что у нас четверо убитых, духи угнали БМП. Ни хрена себе… Мне тут же опускают вертолет, лечу туда, на место. Комбата спрашиваю: «Доложи мне, где духи, что произошло, только без истерики». Произошло так произошло, надо же в обстановке разобраться. А я пока сюда летел, вызвал звено «Ми-24». Артиллеристы вокруг меня бегают. Комбат докладывает непонятно. «Сколько их?» – «Отряд…» Сколько – непонятно. Ничего толком доложить не может. Я через КШМ (командно-штабную машину. – Авт.) выхожу на полк, говорю, что здесь никто ничего доложить не может, еду на место боя и пока буду без связи.