Валерий Киселев - Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку

В эти же дни довелось наблюдать, как работает Ленка. Стояла жара, и у одного пацана случился тепловой удар. Ему стало очень плохо. Ленка кричит: «Давайте скорей мокрую простынь! Мы его теряем!» Принесли, накрыли. Она ему капельницу прямо на земле делала. Мимо как раз пролетал вертолет, авианаводчик сумел его остановить, и этого пацана туда посадили. Потом он еще нам писал, что жив-здоров…

Как-то я спросил своего земляка, Олега Бахарева: «Что для тебя самое страшное на войне?» И он ответил: «Быт!» Надо было постоянно думать, где найти воды, как постираться, что пожрать – если сам не подсуетишься, то останешься голодным. Да и техника – она вся была убитая, то и дело ее надо было ремонтировать.

«Никто не стреляет, радуются жизни…»

Сергей Гирин, заместитель командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:

– Летом полк в основном окапывался, совершая периодические выезды в составе ВМГ.

В августе подошел срок окончания моей службы. День боевых шел за два дня службы, причем я не был в отпуске. Восьмого августа я вылетел из Урус-Мартана и десятого прибыл на место дислокации части в поселок Мулино. На этом моя военная эпопея закончилась, а еще через месяц я уже демобилизовался.

Для меня этот прошедший год многое изменил, заставил по-другому смотреть на некоторые вещи. Наряду с героическими поступками видел и откровенную трусость со стороны различных людей. Все это оставило неизгладимый отпечаток в душе… Никогда не забуду чувство, когда из полка в августе 2000 года ехал домой в родной Брянск… Едешь через города и поселки – никто не стреляет, люди занимаются своими делами, радуются жизни… Первые месяцы просто привыкал к гражданской жизни…

«Лучше будет уволить нас сразу…»

Дмитрий Иванов, помощник гранатометчика 2-го мотострелкового батальона, гвардии рядовой:

– После медбата служба у меня протекала более-менее спокойно: назначили истопником в офицерскую палатку. Так что перешел на ночной образ жизни. Летом на торжественном построении участников штурма Грозного я был награжден медалью «За отвагу». К тому моменту нас, срочников, во всем батальоне осталось человек двадцать или около того, остальные контрактники.

Из Чечни нас отправили 28 августа, попал в первую группу на дембель. Когда добрались до Мулино, то оказалось, что нам еще служить месяц, но потом в штабе, наверное, подумали и решили, что лучше будет уволить нас сразу. Может быть, побоялись оставлять нас служить после Чечни. Так мой срок службы составил один год, два месяца и семнадцать дней вместо двух лет.

Александр Агапов, наводчик-оператор БМП, контрактник:

– Ушел из полка в июле. Втроем на вертушке до «Северного», оттуда бортом на Моздок. Там стоит «Ил-76», не наш, а «вэвэшный». У нас был вещмешок с тушенкой и 300 рублей на троих. Предложили командиру «Ил-76» эту тушенку, и он согласился подкинуть нас до Балабаново Калужской области.

Так привык к своей «бэхе», что дома долго не мог на кровати спать, спал на полу…

«Рота была – как Запорожская сечь…»

Глеб Н., заместитель командира взвода разведроты полка, старший сержант:

– У «замка» нашего второго взвода Кости Шамонина контракт закончился, он уехал домой, на его место пришел Гена, но ему тоже через неделю домой, и я стал «замком» второго взвода. Официально командиром взвода был прапорщик Иванов, но у нас в разведроте в основном рулили «замки». Тогда я переехал в офицерскую палатку и стал старшим сержантом. Командира роты у нас не было месяца полтора-два. Кого-то поставили ротным, потом быстро сняли. Задачи мы получали непосредственно от начальника разведки полка.

Как-то пошли с Бизоном в разведку на Алхазурово. Он молодец мужик, все детали операции обсуждали с ним вместе. Но по карте он плохо ориентировался. Как-то заплутали с ним, когда ходили, и начался обстрел. Я сижу, не успел пригнуться, а парни уже изготовились к бою. Без потерь обошлось…

В этот период рота была – Запорожская сечь… Я не помню, чтобы кто-то из нас ходил, одетый по форме. Собираемся на ВМГ – кто во что одет, словно какая-то банда… Кто какой трофей достал, тот это и носил. Был у нас контрактник по прозвищу Кабан – во время одного боя он под огнем сбегал в овраг, где лежали убитые духи, и притащил рюкзак, разжился тогда натовской курткой и спальником.

Однажды нас построил командир полка гвардии полковник Юдин, представил нового ротного, лейтенанта Виталия Дребезова, и сказал: «Это банда распи… но успешно выполняющая боевые задачи».