1 ...6 7 8 10 11 12 ...360 Если одним из признаков крайней бедности считать неучастие в общественной жизни, Жуковы были не так уж бедны. Константина Артемьевича часто избирали деревенским представителем на волостные сходы, что позволяет предположить – точно этого утверждать нельзя, – что он был грамотным (Устинья ни читать, ни писать не умела [14] Жукова M.Г. (рук.). Георгий Жуков. М.: Новатор. С. 279.
). Его сын напишет, что он пользовался большим уважением, «обычно на сходках, собраниях последнее слово принадлежало ему». Как и его отец, Георгий обладал умением заставить себя слушать и убеждать аудиторию, но у него это качество соединялось с холерическим темпераментом, чрезвычайно раздутым самомнением и повышенной возбудимостью. В 1902 году Константин Артемьевич был избран полицейским десятским (низший полицейский служащий); жалованье за отправление этой должности давало ему небольшой дополнительный доход. Мать же имела полезные связи в Москве – ее родной брат Михаил Артемьевич Пилихин, о котором речь пойдет дальше, был известным в Москве меховщиком.
Несмотря на уточнения социального происхождения Георгия Жукова, сделанные нами, он тем не менее и по рождению, и по воспитанию принадлежал к крестьянству, тому самому классу, который, согласно переписи 1897 года, составлял 86 % населения империи. Эта огромная масса людей, совсем недавно и со многими оговорками освобожденных от рабства, была презираема и забыта властью, о чем свидетельствует этот диалог, состоявшийся 22 ноября 1904 года между царем и его министром внутренних дел, князем Святополк-Мирским, который пытался растолковать императорской фамилии суть крестьянского вопроса: «Народ хочет только земли… У него нет никаких прав… Нельзя издавать законы, которыми девять десятых населения не могут пользоваться». Ответ царя, «хозяина земли Русской», как он сам определил свой род занятий в опросном листе переписи: «Перемен хочет только интеллигенция. Народ же ничего не хочет» [15] Исторические записки. № 77; Святополк-Мирская. Дневник 1904–1905. С. 259.
.
Идеальное детство… для советской пропаганды
Описанию детства и отрочества маршал Жуков посвятил более тридцати страниц в своих «Воспоминаниях», которые являются для нас основным источником информации о его юности. Эти страницы он обдумывал и записывал между 1958-м, сразу после своей отставки, и 1965 годами. Окончательная редакция происходила между 1965-м, после подписания 18 августа договора на издание воспоминаний с Агентством печати «Новости» (АПН), и 1969 годом, когда книга вышла в свет. АПН предоставило Жукову редактора, Анну Давыдовну Миркину, в задачу которой входило помочь маршалу написать книгу. Также молодая женщина должна была убеждать его принимать правку, вставки и купюры, навязываемые военным отделом ЦК КПСС. Хождения между Жуковым и его цензорами, державшими прямую связь с генеральным секретарем Леонидом Брежневым, продолжались три изнурительных, по оценке самой Миркиной, года. Первоначальный текст рукописи был в значительной мере восстановлен при десятом издании, вышедшем в 1990 году, когда советская система уже рушилась. Тогда стало очевидно, что около ста страниц было вырезано или же, напротив, навязано маршалу цензурой. В целом сравнение различных изданий служит биографу важным источником для анализа, но страницы, посвященные детству, брежневская цензура практически не трогала из-за их слабой политической окрашенности. Однако возможно, и даже вероятно, что их, редактируя, «пригладила» Миркина.
Есть все основания усомниться во многих местах маршальского рассказа. Так, в нем слишком уж красиво расписана политическая сознательность юного Георгия, в полном соответствии с советскими канонами воспитания масс. Что мы узнаём из первой главы «Воспоминаний»? Что Жуковы были крайне бедны – мы видели, как все обстояло на самом деле. Что его отец был жертвой царского режима: «Я не знаю подробностей, но, по рассказам отца, он в числе многих других рабочих после событий 1905 года был уволен и выслан из Москвы за участие в демонстрациях». И далее: «В 1906 году возвратился в деревню отец. Он сказал, что в Москву больше не поедет, так как полиция запретила ему жительство в городе, разрешив проживание только в родной деревне» [16] Жуков Г.К. Указ. соч. С. 8, 14.
. Рассказ пересекают архетипические фигуры, присутствие которых тем более любопытно, что они не всегда органично вплетаются в рассказ, как будто они вписаны другой рукой, очевидно, рукой Миркиной, искушенной в тонкостях советских правил написания книг. Среди обязательных в черно-белом мире былого СССР был Ленин, о котором отец и товарищи Георгия «слышали» в 1905 году; а также кулак, эксплуатировавший несчастных стрелковских крестьян, и дядюшка Пилихин, жуликоватый хозяин, суровый и жестокий эксплуататор детей. Наконец, когда надо привести правильное суждение или мнение, в нем четко слышится голос рабочего-скорняка Колесова, энергично развивавшего политическое сознание юного подмастерья Георгия, жадно его слушавшего.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу