Станислав Вторушин - Леший

Сейчас сестра на третьем курсе медицинского института учится. Димка каждый месяц посылает ей полторы тысячи рублей. Да и так, то сапожки купит, то костюм. Денег на трассе много платят, чего их жалеть?

Лежит Димка на земле, гладит щенка рукой. Никого у него здесь близких нету. Разве что Зинка. Да и то, если разобраться, какая она близкая? Так, раза два на лавочке вместе посидели.

Перекусил Димка, перевернулся на спину, посадил щенка себе на живот и закурил. Смотрит, как облака плывут. Низкое на Севере небо. Облака чуть за верхушки кедров не задевают. А вчера их не было. Вчера он также лежал на просеке и видел, как высоко в небе, вытянувшись тонкой ниточкой, тянул на юг клин журавлей. Сначала он услышал их курлыканье, а уж потом, прищурившись, разглядел. Высоко летели, в самом поднебесье.

Щенок на животе вдруг зашевелился, шерсть на его загривке поднялась дыбом и он стал пятиться, сползая на землю. Димка затылком почувствовал на себе нехороший взгляд. Схватив щенка, он рывком сел и повернулся. В березняке бесшумно мелькнула огромная расплывчатая тень и тут же растворилась за деревьями. Димка почувствовал, как на голове стали подниматься волосы, а сердце начало выбивать пулеметную дробь. Щенок в руке дрожал мелкой дрожью. «Леший какой-то, — мелькнуло в голове, но он тут же рассмеялся над собой. — Лешие в тайге могут только померещиться».

На базу Шабанов приехал поздно. Хотелось пробить просеку до маячившей среди берез сосны. Когда углубился в березняк, остановил бульдозер, вылез из кабины, прошелся вперед, по-охотничьи разглядывая землю. Но она была густо усыпана облетевшей листвой, на которой невозможно обнаружить никаких отпечатков. В одном месте у тонкой березки невысоко над землей торчала свежесломанная ветка. На изломе к ней прилипло несколько длинных, грубых темно-коричневых волосков. Охотник сразу обратил бы на нее внимание. Но Димка не был охотником, поэтому и не разглядел следы недавно прошедшего зверя. Он прошел мимо сломанной ветки и вернулся к бульдозеру.

До сосенки было метров двадцать и расчистить их не представляло труда. Главное, что березы росли на сухом месте. Если бы среди них оказалась мочажина, расчищать трассу пришлось гораздо труднее. В таких гнилых местах бульдозер иногда зарывается по самую кабину.

Выворотив с корнем молодой березняк и отодвинув его на край трассы, Димка решил, что на сегодня хватит. Установленную самому себе норму он уже перевыполнил. Развернув бульдозер, он направился в городок строителей.

Когда он со щенком подошел к столовой, Зина уже готовилась закрывать ее.

— Ты, поди, еще спешил? — спросила она, подняв на Шабанова озорные глаза.

— Конечно спешил. — Он просунул голову в раздаточное окошко. — Ты ведь и без ужина оставить можешь.

— Зря спешил, — нарочито равнодушно вздохнула Зина и отвернулась. — Поесть все равно нечего.

— Хоть лапши отвари, что ли, — взмолился Шабанов. — Я ведь целый день на трассе вкалывал. Только вернулся.

— Да нет, Дима, — Зина широко улыбнулась, показав красивые белые зубы. — Я это так. Я тебе все оставила. И щенку твоему тоже.

Она подала ему еду, вышла из кухни и села за стол рядом с ним. Шабанов ел, а Зина, подперев голову ладонью, смотрела на него. Он тоже посмотрел на нее. Глаза у Зинки серые, большие, а ресницы черные и длинные, даже кверху загнулись. На голове белый накрахмаленный колпак. Зинка — чистюля и за собой следить умеет. Вот только конопатая. Но повзрослеет и может быть сойдет все с лица. Зинке ведь и лет-то всего восемнадцать.

— Ну чего ты так смотришь на меня, Зинка? — спросил Шабанов, чувствуя, что от ее пристального и доброго взгляда начинает размягчаться сердце. Димка только сейчас заметил, какие у Зинки пухленькие и аппетитные губы.

— Вот уж и посмотреть нельзя, — она сделала обиженное лицо. Поправила кончиками пальцев поварский колпак, встала и пошла на кухню. Димка молча доел ужин, собрал посуду и подал в окошечко.

— Ты на меня не сердись, — сказал он как можно ласковее. — Я ведь не думал, что ты обидишься.

— С чего ты взял, что я обижусь? — спросила Зина, глядя на него все теми же добрыми глазами. И Шабанов снова почувствовал, как от ее взгляда размягчается сердце.

Он забрал щенка и пошел в свой вагончик. То, что он увидел там, поразило его. На столе стояла бутылка водки, два чистых стакана и две банки камбалы в томатном соусе. Паша Коровин сидел на кровати, положив ноги на стул. Он был обут в новенькие кирзовые сапоги с яловыми передками. Димка даже растерялся. Никогда раньше Коровин не покупал водку за свои деньги. А выпивать иногда выпивал. Ребята знали Пашину слабость и поэтому за водкой всегда посылали его. Этим он как бы входил в общий пай.