Омар Суфи - Власть и страсть

Заседание кружка «Защитников Африки» проходило в одном из небольших комнат частного клуба, нанятого на деньги почти уже избранного председателя Герхарда Шульца из Германии. Он представился профессором университета из Лейпцига и был одним из движущих сил кружка, состоящего из активистов и интеллектуалов. Народу было достаточно много, и Герхард Шульц пытался навести порядок и предоставить слово всем, кто хотел выступить.

Внимание Роджера привлекла белокурая молодая девушка в очках, сидящая неподалеку от него. Трудно даже было сказать, чем она его привлекла. Таких молодых симпатичных девушек в Париже было много. Разве что он не ожидал здесь встретить много женщин — а их было немало.

Тон выступающих был достаточно радикальным — ораторы клеймили колониальную практику, как позорное явление европейской цивилизации. Все эти глупые попытки оправдать присутствие европейских колонизаторов в Африки и Азии в качестве «la mission civilisatrice»[4] должны быть осуждены и отвергнуты. После первых ораторов слово взяла женщина из Британии и прямо заявила:

— Белый мужчина — хищник и поработитель! Он хочет быть хозяином миллионов людей в отдаленных уголках земли точно так же, как он хочет командовать женщиной дома. Мы в двадцатом веке уже несколько лет и не имеем права голоса!

Шульц попытался вступить в разговор и остановить дебаты, которые грозились открыть совсем другую тему:

— Я вас попрошу придерживаться темы обсуждения. Вопрос о суфражизме очень важный, но, боюсь, что мы будем вовлечены в совсем другие…

— Вот так всегда! Мужчина закрывает этот вопрос!

— Мадам Пратт, я вас прошу… у нас… другая, тоже важная тема!

Госпожа Пратт проворчала что-то в нос и продолжила:

— Мне просто противно слышать одно имя Киплинга!

Услышав имя известного британца, Роджер превратился вслух.

— Все умиляются этим его Маугли. Его «ноша белого человека» — ничего более унизительного нет для миллионов страдающих порабощенных коренных жителей. И как вам нравится наш британский министр по иностранным делам, который, посетив буддийский храм в Бирме, начал цитировать еще один перл Киплинга — «Дорога в Мандалай»? И заканчивал цитирование про британский поцелуй местной женщине… Это вот все то же сексуальное и мужское порабощение!

— Мадам Пратт! По теме прошу, — вступился Шульц.

Тут Роджер заметил, что его прекрасная незнакомка улыбнулась. Эта была самая красивая улыбка, которую он видел.

После того, как госпожа Пратт закончила выступление, из последних рядов потянулась рука:

— Нейл Фергюссон, профессор из Оксфорда, — представился он присутствующим. — Если позволите мне, давайте перенесемся на сто лет ранее…

— Зачем? — агрессивно спросила мадам Пратт.

— Ради предмета сегодняшнего обсуждения, — спокойно ответил Нейл Фергюссон. — Я хочу, чтобы мы перенеслись в то время, когда не было, как здесь некоторые выразились, британского сапога в Африке и Азии. Люди жили счастливо и блаженно… не будучи предметом эксплуатации белого человека.

Профессор слегка усмехнулся и продолжил:

— Я думаю, что такая интеллектуальная публика не может предположить, что жизнь в отдаленных и диких уголках нашей земли была счастливой. Я даже не буду касаться вопроса религии — а именно, того, что многие народы пребывали в состоянии паганизма. В нашу эпоху борьбы за секуляризм — это тут во Франции как раз-таки ощущается — о религии становится все труднее говорить… Так вот, люди были предметом еще более жестокой эксплуатации. И, несмотря на прозвучавший критицизм в отношении «ноши белого человека», я берусь утверждать, что мы — европейцы, и, в частности, британцы, принесли многим народам прогресс и избавление от феодальных порядков. Не везде мы достигли успеха. В Индии наличие кастовой системы имеет печальные результаты, и даже наше присутствие не очень помогает… В конце концов, посмотрите вокруг! Париж, Лондон — наша медицина, транспорт, культура — и вы хотите сказать, что этот прогресс ничего не значит, и что дикие туземцы в Африке не получают никаких дивидендов?..

Уже после этих фраз публике стало ясно, куда клонит профессор Фергюссон, и началось недовольное роптание.

— Конечно, я не могу оправдать то насилие, которое было совершено со стороны Леопольда Второго в Свободном Конго… с такой жестокостью надо бороться. И я тут буду в первых рядах с вами…

— Нам такой активист не нужен, — заявил сидящий в первых рядах высокий блондин, судя по акценту, немец.