Владимир Назыров - Жлобские хроники [СИ]

Крысогуб

Рассказка о Скоке и Сестре

Ну что, расселись?

А сосучку, жевачку все принесли?

Тогда тихо там, я начинаю.

Утро того дурацкого дня, когда Катунок сбежал от своих бабушки с дедушкой, оставив стариков умирать с голоду, началось вполне прозаично. Деду захотелось пожрать и бабка…

О чем, о чем я вчера обещал рассказать?

О крови, любви и насилии? Хм… А просто о крови и насилии уже не хочется? Вам еще и любовь подавай. Ну надо же… Впрочем, у кого сосучка тот и заказывает рассказку. Слушайте!

Что интересно, тот дурацкий день начался с чудесного доброго утра. Не знаю что на меня нашло, но, проснувшись, я вместо того чтобы позавтракать и продолжить свои изыскания поперся на скалы. Мне вдруг захотелось полюбоваться красотами Долины. Потянуло, так сказать, прикоснуться к прекрасному. С чего бы? Открывшиеся виды неожиданно тронули сердце, я не выдержал и как мальчишка скатился с горы, ухнув в густые травы. Вдоволь навалявшись и налюбовавшись чистотой неба, пинками поднял себя и, предвкушая работу, вернулся в пещеру. Еще вчера вечером я почувствовал, что невероятно близок к завершению самого главного труда своей жизни, но не решился провести опыт на тяжелую голову. В таком опасном деле, как некромантия, требуются исключительные свежесть и ясность мысли. Время суток не имеет значения: день, ночь — все это предрассудки.

Я сунул руку под упокоище дабы достать кристалл, но к своему удивлению не обнаружил его. Вот так сюрприз! Не взирая на боль в пояснице, результат лежания на сырой земле, мне пришлось опуститься на пол и залезть под упокоище с головой. Ничего нет. Воровства я, конечно, не подозревал. Разве кто-нибудь осмелится посетить мою нору? Старческая рассеянность и слабая память — вот имена моих основных врагов.

Кряхтя и стеная я взобрался на лежанку, умостил свое немощное тело и стал колдовать. Вызванные мной Духи Наследий резво бросились прочь по следам памяти и через пару вздохов благоговейно сообщили где кристалл. Старый дурак! Еще вчера я сунул его запазуху, желая напитать силой своего сердца и забыл. А теперь приходится вновь спускаться на равнину и брести в травы, дабы поднять его, мое сокровище, результат многолетних трудов.

Я почуял неладное едва только подошел к крайним скалам. Сердце мое екнуло, дрожь пробежала по спине, и я, не совладав с накатившей слабостью, тяжело оперся на стену. Горе опоздавшим, проигравший плачет!

Семья из ближайшего Логова прочесывала раскинувшуюся внизу равнину в надежде что-либо найти. Я не винил их. Год выдался тяжелым, еды было мало. Они просто хотели есть. Они шли двумя широко раскинувшимися цепями. Впереди мужики, за ними пигалицы. Оставалось надеяться на чудо, на то, что они пройдут мимо и ничего не найдут.

Повинуясь моей воле, кристалл засветился ярким, но невидимым для других людей светом, указывая свое местонахождение. Слава Мертвым Богам! Мужики уже прошли, а на идущую прямо на мое сокровище пигалицу я накинул петлю и заинтересовал растущим справа от нее цветком. Молодуха улыбнулась нежным лепесткам, на ходу наклонилась, чтобы сорвать растение, а вот что там случилось с ней дальше я не знаю. То ли камень, то ли ямка, главное что она взмахнула руками и рухнула в траву, гася неземное сияние своим юным телом.

— Ой бабоньки, гляньте-ка, что я нашла! — вскричала она, легко поднимаясь с земли и держа мой кристалл в руке.

— Соль счастья? — изумилась одна из ее товарок, — Ну и везет же тебе, Маха!

— Гуляем, бабы! — завизжала третья пигалица и, выхватив кристалл, лизнула его, — Ох, чую редкая соль, сейчас попрет!

Дальнейшее я думаю не стоит даже и описывать. Они собрались всей гурьбой и передавали друг другу кристалл, по очереди облизывая его. Через некое, весьма короткое время, когда от камня не осталось ничего, их радостное веселье переросло в пошлые игрища и танцы, а я стоял и ждал, когда клокочущая во мне ярость найдет наконец выход и позволит наказать их.

Упругая волна черной злобы взревела и тело отозвалось упоительной болью перерождения. Опали на камни мантии, более не в силах сдерживать яростно растущее мясо. Острыми иголками закололи спину и грудь густые черные волосы, способные защитить нежную кожу лучше любых лат. Открытые участки тела покрылись прочной гладкой чешуей. Бока резануло и, громко всхлипнув, на свет выбрались влажные цепкие руки. Ими я буду рвать, а старыми хватать. Губы высохли и обнажили длинные зубы с каплями яда на остриях. Мир вокруг меня поплыл, но очень быстро остановился, став невероятно большим, ярким и сочным — это открылись дополнительные шесть глаз. Слегка напрягшись, я с наслаждением выпустил из себя теплый влажный канат и прыгнул прямо на толпу.