Георгий Граубин - На берегах таинственной Силькари

Вдумайся во все это: бесправные, неграмотные до революции, и вот теперь — свои школы, свой театр, своя литература!

После революции первым в стране был отлит якутский шрифт, потом бурятский. Своей письменности у бурят до революции не было. Да и не только у бурят: разве была она у чукчей, калмыков, ингушей? У этих народов история была такая же скорбная, как и у нашего. Обо всем этом хочется написать книги, сказать: «Смотрите, люди, чего мы добились! Гордитесь этим!»

К сожалению, задуманной книги багша не успел закончить: он умер, недавно, накануне пятидесятилетия Советской власти, оставив план и первые главы нового романа.

До революции Россия была в промышленном отношении карликом. Теперь она стала гигантом. А если бы не было интервенции, гражданской воины, войны с фашистской Германией? Мы бы сейчас были намного ближе к нашей конечной цели — коммунизму.

Восстановление разрушенного отняло у нас двадцать лет. Но несмотря на все беды и войны, мы первыми смогли запустить искусственный спутник Земли, а это говорит о многом.

После революции время словно бы рванулось вперед. То, на что раньше уходило десять-пятнадцать лет, стало делаться за год, за два. Россия отставала от передовых стран на добрый век, эти страны надо было догнать.

Когда в нашей стране заговорили о ликвидации неграмотности, ученые за границей смеялись. Они подсчитали, что для этого надо 260 лет. А о народах Средней Азии «Вестник просвещения» писал: «Для ликвидации неграмотности населения Средней Азии и Казахстана понадобится… 4000 лет».

Сейчас в мире еще много слаборазвитых стран, которые отстают от своего века так же, как отставали когда-то мы. Начинать им приходится с того же: с ликвидации неграмотности. Наукой доказано, что год обучения в школе дает такую же прибавку в продуктивности труда, как двухлетняя практика у стан-. ка. Человек, закончивший — четыре класса, дает продукции почти в два раза больше, чем неграмотный. Недаром говорят: «За одного ученого двух неученых дают».

Если отсталые страны Азии и Африки, (их около восьмидесяти) пойдут по капиталистическому пути, им придется догонять развитые страны 80—100 лет.

И то, если их не съедят раньше капиталистические хищники. Если по социалистическому — гораздо меньше: это доказал Советский Союз.

За полвека наш народ многому научился. Мы давно уже не приглашаем для консультаций Робертов Грантов, наша страна выпускает инженеров больше, чем Америка. И кое-кого мы многому можем научить сами.

Мне пришлось побывать на строительстве Западно-Сибирского металлургического комбината. То, что там делалось, похоже на фантастику. Я видел в работе прокатный стан, который пока только проходил испытание.

Представьте себе гигантскую печь, в которой разогреваются огромные слитки металла, похожие на шпалы. В этом адском пламени они автоматически переворачиваются, перекатываются и сами выползают на конвейер. С конвейера они попадают в валки прокатного стана, вытягиваются и свариваются друг с другом. Получается толстый, бесконечной длины брусок. Следующие валы обжимают этот брусок все больше, он становится все тоньше. Много раз металл выскакивает из одних валков и влетает в другие. И так до тех пор, пока он не примет форму полосы, проволоки или угольника. Из последнего валка металл вылетает со скоростью курьерского поезда. Пока он летит, автомат отмеряет нужную длину и на ходу разрезает эту бесконечную ленту на куски. Металлические руки ловко подхватывают остановленные особыми тормозами полосы и постепенно передвигают их в дальний угол цеха. Когда они остынут, другой автомат сгребет их в кучу, перевяжет проволокой, и подъемный кран перенесет гигантские пакеты в вагоны.

Глядишь на такую работу, и кажется, что все делается само по себе. Начальник смены стоит на мостике да покуривает трубку, дежурные инженеры только поглядывают на приборы — во всей смене занято лишь несколько человек.

Волховскую ГЭС начинали строить вручную, не имея никаких машин. «Года три назад здесь еще был семнадцатый век. На мирном Волхове, на порогах ловили сигов, — писал Алексей Толстой. — Убогие деревеньки жили кое-как… Но вот в 1918 году пришли питерские, сколотили сарай, сложили туда инвентарь — всего инвентаря было шесть топоров. Питерские сказали, что приехали строить в этом месте гидроэлектрическую станцию на восемьдесят тысяч лошадиных сил, самую большую в Европе. Местные жители ложились на землю от смеха — с шестью топорами инвентаря, на советских деньгах — строить самую большую в Европе станцию! Продолжали ловить сигов».