Сергей Жук - За Уральским Камнем

— Нет на то государева указа! Эти вотчины за Мангазеей числятся, а то острог разрядный со печатью! Взяты вы, служивые, на промысле воровском, велю вам заверстать те соболи в мои сборы.

— Хватил ты, атаман, лишку! Ишь, куда понесло! Соболью казну нипочем не выдам! — рассвирепел уже Яков Щербак.

— Если учинишь непослушание, велю побивать твоих служилых людей и имать казну силой, — взревел атаман и тут же, сшибленный ударом дюжего Щербака, полетел на землю.

Служилые пошли стенка на стенку, и енисейцы стали брать верх. Но радость была недолгой. Налетели всей гурьбой мангазейские казаки, что до поры ждали сигнала. Лихая получилась драка. Горазды до кулачных боев русские служилые. Всем достались синяки да ссадины, и ножичком многие успели побаловать. Хорошо, что до самопалов и сабель дело не дошло. Мангазейцы взяли числом, и вскоре поверженный противник, повязанный по рукам и ногам, с разбитыми лицами валялся в прибрежной тине.

Победители обобрали поверженного противника донага, оставив лишь изрядно порванную в драке одежонку. Сгрузив всю добычу на ладьи, прихватив дощаники енисейцев, отбыли восвояси.

С трудом освободились от пут служилые, собрали все, что в спешке рассыпали или оставили за ненадобностью нежданные гости, и закручинились не на шутку. Вода в реке ледяная, а у них даже плот сладить нечем. Болотистым берегом далеко не уйти, без питания быстро ослабнешь, а труды немалые. Тунгусов сейчас на реке нет, откочевали, а вернутся, лишь когда полая вода спадет. Как ни крути, а от голода и холода в несколько дней околеешь. Все передумали служилые, такими и застал их атаман Стефан Корытов, что вновь высадился на злополучный берег. Высадился при параде, панцирь начищен речным песочком до блеска, на боку сабля, за поясом пистоли торчат. Хорош! Ничего не скажешь! Портит лишь губа разбитая да щербина свежая. Команда, что возле него, тоже не хуже. Привезли с собой свежесваренную кашу толокняную. Дух от нее шел сказочный, даже голова кружится.

— Откушайте и меня послушайте, — миролюбиво произнес атаман. — Хлопцы вы добрые, не хуже моих кулаками лупите. Места здесь пустынные, жалко, если с голоду пропадете. Могу я вас к себе на службу взять и даже жалованье за год вперед выдать.

— Потом нас за службы эти в измене и воровстве винить будут, — чуть слышно молвил кто-то с полным ртом каши.

— А мне даны такие права от воеводы и господаря нашего. Вот даже бумага с печатью имеется. Отпишем на ней поручную, росписи наши поставим, и делу конец.

Выбора у казаков не было, а бумага за городской печатью дело нешуточное. Тут же отписали поручную запись:

«Я, десятник Яшка Щербак, да мой десяток товарищей поручились промеж себя всем десятком человек друг за друга у атамана Стефана Корытова в том: быть нам на службе в Мангазее на жите в казаках и государевой службе служить, а не воровать, бани, корчмы и блядни не держать, и зернь не играть, и не красти, и не бежати, а кто из нас из десяти человек сбежит и на нас порутчиках, на мне Яшке и на товарищах моих, государево жалованье, денежное и хлебное, и пеня государева, а в пене, если государь укажет, и наши порутчиковы головы в его голову место. За то и поручаемся».

На этот раз худо-бедно все сладилось, и отряд пополнился людьми знающими. Но вот времени было совсем мало. Если не успеет атаман Стефан Корытов со своей службой, добра от Мангазейского воеводы не жди! Достигнув Лены, отряд разделился. Часть отправилась вниз по реке в Жиганы во главе с десятником Надежей Сидором. А другая, во главе с самим Корытовым, пошла вверх по Лене, свернула на Алдан и направилась к реке Амге, чтобы попытать счастье у тамошних тунгусов.

Июнь 1632 года. Среднее течение реки Лены.

Именно сюда спешил сотник Бекетов. И вот топоры служилых казаков уже вовсю стучат на обрывистом берегу Лены, то Петруха острог ставит. Только самого сотника здесь уже нет. Порой кажется, что поговорка «наш пострел везде поспел» сложена именно про Бекетова. Подивился чуток на якутов с их тучными стадами, собрал с них подарки, сам одарил котлами медными да отрезами суконными, ткнул пальцем в берег, где острог ставить, да и был таков. Ушел с самыми отчаянными головушками далее вниз по Лене-реке, в Жиганские земли, о которых не раз слышал от бывалых людей.

Русские и якуты узнали друг о друге задолго до того, как свиделись. Теми вестниками были вездесущие тунгусы, эти кочующие по тайге охотники. Вскоре появились русские промысловые люди, а с ними и торговые. Они вели себя мирно, добывали соболя, а самое главное — торговали. Привозили с собой и выменивали на пушнину бесценные в этих местах медные котлы, оловянную посуду, ткани, иглы для шитья, а также другой товар, порой даже запрещенный государем. Подобные чудеса попадали сюда ранее лишь через тунгусов, из далеких братских земель, где и сами были большой редкостью.