Рафаэль Сабатини - Златоустый шут

— Стоит ли спрашивать об этом, Паола? — ответил я вопросом на вопрос. — Неужели твое сердце не подсказывает тебе, что мне будет значительно легче умереть, чем жить с сознанием того, какая жертва была принесена за мою жизнь? Я уже не говорю о том, что Рамиро нельзя верить ни на грош. Будь мужественной, Паола. Помоги и мне сохранить силу и мужество, чтобы я смог достойно встретить свой конец. А теперь послушай меня. Рамиро дель Орка оказался предателем, плетущим заговор против своего господина. Доказательства тому сейчас находятся в руках Чезаре Борджа, и я надеюсь, что не позднее чем через семь-восемь часов он появится здесь собственной персоной, чтобы задать губернатору Чезены несколько весьма неприятных вопросов. И прежде чем отправиться в мир иной, я намекну этому кровожадному циклопу [Циклоп — в древнегреческой мифологии: мощный и злой великан с одним глазом во лбу] , какая судьба его ожидает, после чего, я уверен, ему будет совсем не до тебя. Мужайся и крепись — Чезаре скоро придет и освободит тебя.

— Неужели нам не удастся выиграть время? — с неожиданной надеждой в голосе воскликнула она, и, встав со своего кресла, положила руки мне на плечи. — Что, если я сделаю вид, будто уступаю его желаниям, и тем самым попытаюсь добиться для тебя отсрочки?

— Нечего и думать об этом, — мрачно отозвался я. — Я ведь уже говорил тебе, что Рамиро не из тех, кому можно доверять. Он может пообещать тебе все что угодно, а затем нарушит свое слово. Он панически боится, что я узнал о содержании его переписки с Вителли, и не рискнет освободить меня. А вдруг герцог задержится в дороге? Увы, Паола, — удрученно вздохнул я, — нам придется покориться судьбе.

Я мог бы назвать еще более веские причины, по которым не следовало доверять Рамиро, но я решил не усугублять страданий Паолы — их и без того немало выпало на ее долю.

— Нет, Ладдзаро, — попыталась возражать она. — Я думаю, нам стоит рискнуть. Если существует хотя бы малейшая возможность спасти тебя, мы должны ею воспользоваться.

— Ты забываешь, что помолвлена с Игнасио, кузеном Чезаре Борджа, — твердо сказал я. — Неизвестно, как поведет себя герцог, когда появится здесь. Возможно, он захочет, чтобы ваш брак состоялся.

В ее взгляде отразилась такая душевная боль, что мое сердце мучительно заныло.

— О, Ладдзаро, — простонала она, — за что мне такие испытания? Наверное, Небеса наказывают меня за грехи.

Ее лицо было совсем близко от меня. Я наклонился к ней и поцеловал ее в лоб.

— Да хранит тебя Господь, madonna mia, — нежно произнес я.

— Ладдзаро! — в отчаянии воскликнула она.

Ее руки обвились вокруг моей шеи, и я почувствовал на губах ее горячие и страстные поцелуи.

Слава Богу, в этот момент открылась дверь, ведущая в переднюю, иначе, боюсь, ее объятия лишили бы меня последних остатков мужества. Я шепотом предупредил ее о появлении в зале посторонних, она отпрянула от меня и без сил упала обратно в кресло. Появился сопровождаемый офицерами Рамиро, всем своим видом выражая нетерпеливое ожидание и надежду. Но мне пришлось разочаровать его.

— Если солнце зашло, ваше превосходительство, — смело, словно бросая вызов, сказал я, — зовите не мешкая палача.

Рамиро помрачнел — от его слуха не укрылись насмешливо-торжествующие нотки, проскользнувшие в моем голосе.

— Ты вздумал подшутить надо мной, грязное животное? — вскричал он, и его глаза злобно сверкнули. Затем он громко расхохотался, пожал плечами и уже спокойнее добавил: — Впрочем, сейчас это не имеет значения. Начинай, Федерико, — полуобернувшись, бросил он палачу.

— Позвольте сначала молвить вам одно словечко, мессер дель Орка, — с откровенной издевкой произнес я.

Он подозрительно взглянул на меня, удивленный, видимо, тоном, который я решился взять с ним.

— Говори и проваливай, — неохотно разрешил он.

— Мне помнится, вы хвастались, что никому не удавалось трижды одурачить вас и остаться в живых, — начал я и зловеще улыбнулся. — Вы глубоко ошибаетесь, мессер, и сейчас видите такого человека прямо перед собой.

— Фу! — презрительно фыркнул он, полагая, что я имел в виду свой разговор с Паолой. — Если хочешь, можешь утешаться этим, когда тебе на шею накинут петлю.

— Я уверен, что испытаю куда более сильное утешение, если увижу вашу реакцию на то, что вы сейчас услышите, — тут я сделал небольшую паузу, чтобы усилить эффект сказанного мною. — Не успеет начаться новый день, как вы последуете тем же путем, куда сейчас отправляете меня — прямо на виселицу. Вспомните-ка о сгоревшем письме Вителоццо Вителли, пепел которого вы обнаружили у себя на столе.