Юрий Торубаров - Тайна могильного креста

— Ладно, не время сейчас распри затевать! Старик опасен, посмотрим, как от него избавиться, коли в тот раз не удалось. А у тебя другого такого случая не будет. Упустишь его. Закрепнет молодой князь — ничего не поделаешь. Денег я тебе дам, немного. Бояр на свою сторону тяни, почаще в гости зови. На дармовщину они горазды.

Брат слушал ее внимательно, а когда она закончила, сказал:

— Дружина моя уж больно мала.

— А зачем тебе большая? В уме ли ты, братец? Старик на полдороге неладное почует, ворота от тебя запрет. Хитростью надо действовать, хитростью. Видишь недовольного — к себе тяни. Попался обиженный — на самолюбии играй. Прутик за прутиком — веник и получится. А уж его сломать трудно. Ну, ступай с Богом.

Когда Всеволод выходил из ворот княжеского двора, к нему тенью метнулся человек. Князь отпрянул в сторону и схватился за рукоять меча.

— Чего тебе?

— Не узнал, князь? — Это был преданный ему до мозга костей тиун. — Зачем срочно кликала княгиня? — Он выжидающе смотрел на Всеволода.

— В Козельск на княжение поедем! — Князь торжествующе хихикнул и пересказал слуге суть дела.

Тиун сразу сник.

— Что, не по сердцу весть? — спросил князь. — Признаться, мне тоже. Но выбирать не приходится. Вели готовить дружину — через день выступаем.

В Киев весть о кончине Козельского князя пришла чуть позже. Гонец, доставивший горестное известие, едва держался на ногах от усталости. И двое суток проспал, не шевелясь.

Узнав о случившемся, первой заголосила княгиня киевская, тетка княжны козельской Всеславны. Бездетная родственница безумно любила свою племянницу, которая подолгу жила у нее из-за постоянной опасности, угрожающей Козельску. Может быть, длительные разлуки сделали сердце юной княжны таким нежным, добрым и отзывчивым. Она страстно любила родителей. Сильно переживала весть о кончине матери, но не смогла приехать на похороны — черниговский князь Михаил угрожал Киеву. Тетка тогда, несмотря на все мольбы Всеславны, не отпустила ее, боясь, что девушка станет легкой добычей ненавистного князя.

И вот опять страшная весть! Как выдержит сердце княжны?

Всеславна, разгоряченная ездой, на взмыленном коне возвращалась домой. Въезжая в ворота княжеского терема, она сразу услышала горестный вой, заполнивший княжеские хоромы:

— Ой, бедное ты мое дитятко! Горе-то, горюшко какое упало на твою головушку… да кто же теперь бедное дитя приголубит, кто пожалеет!.. — причитала тетка, ей вторили бабки.

У девушки подкосились ноги. Она без чувств повалилась на пол. Придя в себя, только и произнесла:

— Я еду.

Сказано это было хоть и тихим голосом, но так решительно, что возразить ей никто не посмел.

Город еще был погружен в предрассветную мглу, когда его улицы огласило цоканье копыт, и группа вооруженных людей, пугая собак, вырвалась из крепостных ворот. Вот так горе заставило два небольших отряда почти одновременно с разных мест двинуться к Козельску.

Всеволод остановил коня. С пригорка открывался чудесный вид: слева подступал дремучий бор, впереди серебрилась речушка. Причудливо изгибаясь среди невысоких холмов, она манила блеском, скрываясь порой за густой растительностью. Здесь и решил князь сделать привал, тем более что время подходило к обеду.

Ели молча, сосредоточенно. Вдруг тиун закрутился на месте, словно угодил на гвоздь.

— Ты чего? — спросил князь.

Тот не ответил, только приподнялся и стал по-заячьи водить головой в разные стороны. Дружинники с любопытством поглядывали на него, не забывая о еде.

— Князь, кто-то идет за нами, — сказал наконец тиун. — Пойду погляжу.

Он осторожно поднялся на бугор и, приставив ладонь козырьком ко лбу, внимательно оглядел окрестности. Слух его не подвел. С противоположного холма спускался вооруженный отряд. Тиун упал на землю и, извиваясь ужом, пополз в сторону густого кустарника. Едва он успел туда забиться, отряд уже был рядом. И кони, и люди были покрыты толстым слоем грязи. Тиун сразу же отбросил мысль о погоне — всадники вели себя спокойно и открыто, лица у всех были грустные, сосредоточенные. Дождавшись, пока отряд скроется за рощицей, тиун бегом, отряхиваясь на ходу, вернулся к своим. Его тут же обступили.

— Князь, — хрипло зашептал он, — вооруженный отряд…

— Много? — озабоченно спросил князь.

— Десятка два наберется. Вооружены хорошо. Едут в нашу сторону, но сильно торопятся.

Людей у Всеволода было не больше. Попусту проливать кровь не хотелось. Да и дружинники вряд ли поддержали бы его — это было ясно по выражению их лиц.