Юрий Торубаров - Тайна могильного креста

Пока в Козельске происходили эти события, в Чернигове с нетерпением ждали вестей. Наконец, они дошли.

Старенький высохший монах, стоя у окна, читал письмо княгине по складам, беспрерывно шевеля губами.

— «До-ро-гая сес-тра, я не на-хо-жу вза-им-ности, серд-це мое бо-лит. Я все сде-лал, что ты го-во-ри-ла, но бес-по-лез-но. На-до де-нег».

— Ишь, мало ему, — перебила княжна. — Читай дальше.

— «Хо-чу про-сить ха-на…» — послушно продолжил монах.

Выслушав послание до конца, княгиня задумалась.

— Что ж, решил он правильно. Денег придется дать, — заключила наконец она.

Вскоре одинокий всадник, провожаемый удивленными взглядами черниговской стражи, нещадно нахлестывая коня, поскакал на восток.

Козельск проснулся рано, с рассветом. Охрана, с высоты крепостных стен убедившись, что городу ничего не угрожает, подала сигнал, ворота медленно распахнулись, и началась обычная жизнь: кто-то спешил выехать из города, кто-то гнал на пастбище скот, кто-то въезжал в город.

Стража обратила внимание на одинокого путника: его усталый, измученный конь еле брел, сам всадник почти клевал носом. Сразу видно, прибыл издалека. Пока рядили, окликнуть или нет, незнакомец миновал ворота и растворился в толпе.

— А, пусть едет, — махнул рукой один из стражников и стал наблюдать, как баба тянет упирающуюся нетель. Животное мотало головой, брыкалось задними ногами и никак не хотело выходить за ворота.

— Сильней, сильней тяни, — хохотали стражники, поудобнее усаживаясь на сходнях.

Тем временем у ворот князева двора раздался конский топот. Кто-то постучал негромко, но настойчиво. Спешившегося всадника отвели прямо в хоромы Всеволода.

— Ну, привез?

— Привез, — гонец устало достал из рукава свернутую в трубку бумагу.

Князь, не разворачивая, швырнул ее на стол.

— Деньги, деньги привез? — почти завизжал он.

Гонец полез за пазуху и достал небольшой, туго набитый мешочек, подал князю. Тот прикинул на руке богатство, развязал и заглянул внутрь.

— Пойдет, — довольно пробурчал он. — Теперь можно и за дело. — Князь кликнул тиуна. — Готов гонца к Котяну, да чтоб толковый был!

Гонец вернулся через несколько дней, под вечер. Тиун провел его в княжеские покои, тихонько поскребся у двери и, услышав приглашающий голос Всеволода, провел путника в комнаты. Тот, стянув с головы маску, надвинутую почти до самых глаз, поклонился:

— Все исполнил, княже, как ты приказал. — И выпрямился, теребя свой малахай.

— Никто тебя не видел? — испытующе поглядел на него Всеволод.

— Упаси Бог… немного не рассчитал, пораньше прибыл. Пришлось в ивняке комаров кормить. Люди повалили в город, и я с ними… — без запинки ответил человек.

Всеволод понял, что тот говорит правду.

— Рассказывай, как съездил, — указал он гонцу на стоявшую рядом скамью. — Хана застал?

Человек осторожно присел и начал рассказ:

— Котян уехал в Сурож, там ожидается большая торговля. Сказывают, понаехало много разных заморских гостей…

— С кем же довелось видеться? — перебил князь.

— Старший сын Котяна принял. Он княжну знает. Видел ее в Киеве. Князь! Как загорелись его глаза, когда я стал о ней рассказывать!..

Эти слова явно пришлись князю не по душе. Он нахмурился, сник, но быстро взял себя в руки. Гонец тем временем продолжал:

— Обещал помочь. Сказывал, что князю понадобятся воины, пусть даст знать.

Человек покопался за пазухой, извлек оттуда кожаную суму и протянул князю:

— Прими ханский подарок…

Всеволод развязал шнурок и высыпал содержимое на стол. Засверкали аквамарины цвета морской волны, вспыхнул, словно раскаленный уголек, красный алабандин [4] Алабандин — разновидность полудрагоценного камня. . Немного помолчав, Всеволод кивнул, показывая, что встреча окончена.

Оставшись вдвоем с тиуном, князь радостно заулыбался.

— Узнает красавица, где раки зимуют. Спесь-то посбивается… А этот хорош! Ишь, обзарился… Образина узкоглазая!

— А вдруг не получим ее назад? — осторожно спросил тиун.

Князь растерянно молчал. Такой оборот дела не входил в его планы.

— Не получим? Ну что ж, — он погладил голову, — пусть знает, гадина, как против моей воли идти. Вишь ты, холопа не пожалел — и не мил стал. И братец у ней тоже хорош. Намекнул я ему давесь, а он мне: «Не по своей воле хуже неволи», — передразнил он Василия.

— Что с ним? То вроде сестру и не замечал вовсе, а сейчас поди ж ты… — тиун пожал плечами.

— И его придет черед! Место-то он точно указал? — князь подошел к столу.