Иван Фирсов - Головнин. Дважды плененный

Слабый ветер и наступившая темнота помогли эскадре герцога уйти от преследований.

Еще накануне сражения Чичагов предписал Козлянинову идти на соединение. Спустя пять дней обе эскадры наконец встретились. Теперь по количеству боевых кораблей силы русской и шведской эскадры уравнялись. Однако флот Густава III не проявлял желания вступить в схватку и укрылся в Карлскруне. Убедившись, что шведы явно уклоняются от сражения, Чичагов увел эскадру в Ревель. Корабли приводили в порядок, готовились крейсировать в дозорах.

Одним из первых фрегат навестил приятель Гревенса капитан-поручик Эссен, служивший на «Мстиславе». Во время обеда в кают-компании он рассказал о последних минутах своего командира:

— На «Мстиславе» сбило фок-мачту. Муловский пошел осмотреть поломку по левому борту. Вдруг просвистели один за другим три ядра. Одно из них пробило шлюпку, матросские койки, ударило капитана в бок, он упал, обливаясь кровью. — Эссен перевел дух и грустно закончил, — подбежали матросы, подняли его и понесли в лазарет, а капитан проговорил: «Братцы, не оставляйте корабль»…

В открытом море шведская эскадра на время остепенилась, зализывая раны, но оставалась вторая главная задача флота: снабжение многотысячной армии в Финляндии. Войска требовали постоянной подпитки из Швеции. Помощь доставлялась только гребными судами, шхерными фарватерами под прикрытием береговых батарей. И лишь в одном месте, у мыса Порккалауд и пролива Барезунд шведские галеры вынужденно проходили небольшой путь морем. Здесь-то и стерегли шведов корабли отряда Тревенена. Не раз довольно успешно атаковали шведов, топили галеры, высадили десант на берег, захватили батареи, много пленных. «За особые труды в занятии поста в Барезунде» Тревенена наградили золотой шпагой.

Все бы ничего, но осенью при возвращении на ревельский рейд его корабль «Родислав» сел на камни у острова Наргена. Вины особой Тревенена не выявили, но при любом раскладе командир всегда отвечает за корабль. «Родислав» стал в ремонт, а Тревенена назначили командовать таким же 66-пушечным линкором с загадочным названием «Не тронь меня». На этом корабле судьба на короткое время свела его, капитана 1 ранга Тревенена, и гардемарина «однокомпанца» Василия Головнина.

С приближением весны подходил к концу кадетский курс Василия Головнина. Кадеты-старшеклассники штудировали арифметику и грамматику, основы алгебры и тригонометрии, географию, историю, французский.

Для присвоения звания «гардемарин» предстояло успешно сдать экзамены. Тот, кто «завалит» испытания, оставался повторять 5 кадетский курс. Встречались и двадцатилетние кадетики… Василий Головнин экзаменовки не страшился, больше того, ротный командир знал, что Головнин один из немногих неплохо освоил азы английского языка. Видимо, это в какой-то степени определило назначение Головнина в его первую морскую кампанию. В конце апреля на плацу ротный командир выкрикивал новоиспеченных гардемаринов, распределял на корабли кронштадтской эскадры:

— Одинцов, Рожнов, Тулубьев… на «Ростислав». Дальше перечислялись «Саратов», «Ярослав», «Мстислав»…

Из строя один за другим, стараясь выглядеть солидно, выходили, ухмыляясь, гардемарины и кучковались по командам.

Строй почти опустел, когда наконец-то выкрикнули Головнина:

— Головнин, Бреверн! «Не тронь меня»!

Из строя вышли последние трое гардемаринов. Ротный поманил Головнина:

— Гляди не оплошай, кумандир там Тревенен, английский, соплаватель Джемса Кука. Слыхал такого капитана?

В голове гардемарина теснились мысли: «При чем здесь, в Кронштадте, куков спутник?»

— Про Кука-то слыхал…

— Теперь якшаться станешь с его сподвижником…

Зима 1790 года на Балтике выдалась на редкость теплая, и погода носила переменчивый характер. В ноябре легкие морозы сковали Ревельскую бухту, но внешний рейд оставался чистым от льда. Потом вдруг зарядили дожди, и весь лед растаял. В конце января подморозило бухту, а спустя неделю наступила оттепель, которую сменили вновь холода, и Ревельская бухта замерзла.

Частые и резкие изменения погоды играли на руку шведам. Основная акватория Финского залива в эту зиму не замерзала, и шведские корабли плавали свободно, не страшась русских, Кронштадтская же и Ревельская эскадры разоружались на зиму, к активным действиям готовы не были, а меняющаяся обстановка усугубила положение. Швеция к тому же получила деньги от Англии и Пруссии, увеличила сухопутную армию, а гребной флот довела до 350 судов.