Николай Панов - Дети Чёрного Дракона

Все глаза обратились на Львова. Он сидел, скрестив руки, с торжественным, задумчивым выражением лица, как бы не обращая внимания на упоминание своей фамилии. Председатель Фа, — тоже нашел нужным вставить свое слово:

— Брат мой, Ли-Во, что ты ответишь на слова говорившего сейчас? Охватила ли твоя мысль важность того, о чем говорят дети Дракона? Не внушил ли тебе дух твоего отца спасительного исхода?

Львов медленно встал на ноги.

— Слушайте, дети Черного Дракона. Вы спрашивали — я отвечаю. Трудна задача, поставленная перед нами. Но еще более трудные вещи приходилось разрешать нам, русским борцам за свободу. Слушайте!

Здесь, вдали от места, где спрятана бумага, трудно решить что-нибудь. Нужно приехать туда. Найти человека, который знает тайник. Выведать у него секрет. И потом уже действовать. Вот лучшее, что можно придумать. Я сказал.

Председатель и все собратья удовлетворенно закивали. Им понравилось осторожное предложение.

Фа заговорил, приподнявшись с сиденья:

— Глубокомысленные братья, мы слышали, что сказал Ли-Во. Его предложение понравилось вам. Слушайте теперь, что говорит Дракон:

«Трижды благословенный сын своего отца, Ли-Во, будет руководить похищением. Он отправится завтра. Инструкции он получит в особой тайной беседе. В помощники ему мы дадим достойных братьев Шанга, Ю-Ао-Цяна, Ци-Мо и Абу-Синга. Ответственность падает одинаково на всех пятерых».

Помните, братья, неудачи здесь быть не может. Все вы видели сегодня, как наказал Дракон брата Кванга, доживающего в красной пещере свои последние минуты. Такое же наказание, — Фа поочередно остановил тяжелые зрачки на каждом из пятерых выбранных, — может постигнуть всех вас. Помните это, исполняя возложенное на вас дело.

А теперь, дети Дракона, пожелаем счастливого возвращения нашим сильным, проницательным, удачливым братьям!

Фа опустился на стул. Собрание перешло к очередным делам.

Вот какие картины в первую очередь должны пройти перед глазами читателя:

Комната китайского дома. Покрытый циновками пол, широкие каны [1] Кан — низкая, широкая каменная скамья. вдоль пестрых стен; на круглых резных столиках — трубки, документы, оружие. Пять горячо беседующих единомышленников, в широких шароварах и цветных китайских халатах. Один из них — костлявый европеец с острой черной бородкой. На его подвижном, потрепанном лице выражение легкой внутренней напряженности.

Пекинский вокзал. Суета, протяжные крики носильщиков, белый свет качающихся фонарей. Пять по-дорожному одетых китайцев садятся в поезд Пекин-Хань-Коу. Один из пятерых оборачивается назад. Под китайской шляпой мы видим острые глаза, бледную кожу и черную бородку европейца. Поезд отходит.

Путешествие. В грязном, закрытом ящике вагонного купе — пять пассажиров. Человек с лицом Запада, в одежде Востока сидит у окна. Мимо проносятся поросшие зеленью красноватые скалы, желтые сухие поля, строящиеся здания — будущие фабрики, и разрушенные деревни — следы гражданской войны. Человек с бородкой отворачивается и смотрит вперед с особенным злым выражением. Напротив выступает бронзовое, как будто из камня вырубленное лицо одного из его спутников. Большие черные глаза на мгновение скрещиваются с глазами европейца и медленно опускаются в пол.

Так началось и продолжалось путешествие пяти посланцев Дракона. У одного из них скрыт в широком рукаве халата сложенный лист рисовой бумаги — важная инструкция, в последний момент врученная ему самим Фа. А инструкция — верный способ добыть документ, спрятанный в таинственном монастыре. Инструкция должна быть распечатана перед самым Хань-Коу. Достанут ли документ пять посланцев? Можно ли сомневаться, если каждый из пяти знает, какая мучительная смерть ждет его в случае неудачи.

Один из путешественников — толстый, низенький Шанг, с плоским, припухлым лицом, откинулся на стенку сиденья и отчетливо произносит непонятные слова и фразы. Двое других внимательно слушают этот урок тибетского наречия. Целых две луны продлится путешествие — за это время можно кое-как научиться языку. И только Абу-Синг — человек с большой головой и черными глазами на бронзовом лице — не слушает их. Он сам из Тибета. Только человек с черной бородкой — Львов не обращает внимания на скучное бормотание: испытующие, глубокие зрачки Абу-Синга — вот то, думать о чем он осужден, не переставая.