Иван Дроздов - Похищение столицы

Дик помолчал, а затем заключил:

— С американцами лучше не встречаться. Они хуже пиратов. Одно слово: разбойники! Недавно потопили русскую подводную лодку «Курск».

— Американцы? — удивился генерал. — Но откуда вы знаете, что подводную лодку «Курск» потопили американцы?

— Ах, Боже мой! Русские — идиоты, это давно известно. А что же, по–вашему, эта лодка сама себе сунула под нос торпеду? И на случайную мину она не могла наткнуться. У них многократная система защиты, и при случае любая из них непременно сработает. А вы как дети: вам еврей с телевизора что скажет, вы и верите. Да то, что лодку утопили американцы, весь мир знает. Даже на Тасмании, в этом мусорном ящике, всем известно, а вы все гадаете, как это ваша лодка утонула?..

Страшного рассказа о девочках Катерина не слышала; она в это время помогала официанткам управляться с посудой. Но она услышала фразу о простоте русского человека. Подошла к Дику.

— Вот вы говорите, что русский человек прост, а вы встречали русских?

— Встречал, конечно, но так, на расстоянии, а по–серьезному — нет, не приходилось.

— А почему же вы говорите, что мы просты?

— Так вы об этом сами говорите! У вас есть сказка «Иванушка дурачок». А в переводе на английский вас пощадили; вместо слово «дурачок» поставили «простачок». Так нам говорила школьная учительница. А теперь скажите мне: ну разве есть такой народ, который сам себя называл бы дураком?.. А еще я немножко знаю историю. Вы всегда кого–нибудь спасаете, кого–нибудь кормите, кого–нибудь зовете в дом и говорите: я нарожал детей, намолотил хлеба, но не могу управляться с моим домом — ты, пожалуйста, приходи ко мне и будь моим хозяином. Так во всем мире говорят про русских. Но мне нравится, что они смирные и не лезут в драку. По нашим южным морям много ходит пиратских кораблей, но русских среди них нет, и за это я их уважаю.

Потом к ним зашел капитан Даниэль. Сообщил:

— Система наладилась, скоро будет тепло.

Присел к столу, налил себе кофе и еще сказал:

— Небо открылось. Ночью мы будем идти хорошим ходом.

Последняя фраза, очевидно, предназначалась больше для хозяина. А гости поняли, что в непогоду они идут малым ходом.

К себе они возвращались в сопровождении Дика. Тучи, залеплявшие корабль и море снегом, свалились за горизонт, ветер стих, и на небе засветился круторогий месяц. Он еще очень молод, и света от него было мало, но быстро летел по небу, отбрасывая на море веселые стайки серебряных пятен. Звезды сияли так же, как и в наших российских широтах — далеко и таинственно.

Олег прошелся по борту корабля, вышел на переднюю палубу, послушал шум волн за бортом и вернулся к себе. Спали они в эту ночь каким–то особенным мертвецким сном. И к общей радости, никакой качки не заметили.

Плыли они долго, почти месяц. Капитан Даниэль был осторожен, скорость держал небольшую — боялся «поцеловать» затаившуюся под водой верхушку айсберга или ледяной глыбы, которые встречались в этих морях в любое время года; и чем ближе они подходили к Южному полюсу, тем более вероятной становилась встреча с посланцами коварной Антарктиды. Этим, кстати, и объяснялся тот факт, что охотников посещать остров Кергелен было немного, зато уж рыжий Дик и загребал весь улов кергеленской рыбы.

Сегодня во время завтрака рыжий Дик им сказал:

— Еще два–три часа, и мы будем на земле.

Путешествие хотя и продолжалось долго, но героям нашим не показалось утомительным. Им не было скучно. Поначалу боялись болтанки и морской болезни, но капитан Даниэль был опытным морским волком, хорошо знал нравы приполярных южных морей; он как ножом резал волну острым носом своей гигантской посудины и тем удерживал корабль в относительно спокойном состоянии.

Команда была небольшая; каждый матрос занят своим делом, и туристы, которых тоже было немного, с ними почти не общались.

На корабле был кинозал, столовая, два буфета, но наши герои, как мы уже сказали, питались в кают–компании вместе с хозяином судна и капитаном.

К острову подходили днем, подбирались к нему со скоростью черепахи, и за многие десятки миль до берега бросили якоря и стали ждать «сносную» погоду. Как на Тасмании весь мир от них закрывал мокрый тяжелый снег, так и здесь они в десяти метрах от себя не видели ничего из–за дождя. Дождь был необычайный, непохожий на дожди, которые бывают в России, Европе, в Америке. Он не состоял из отдельных капель, нельзя было понять, косой он или прямой, налетает порывами или стоит стеной. Дождь лил так, как будто на голову вам опрокинули тысячу ведер воды. И было как–то жутковато сознавать, что водопад этот никогда не перестанет и никуда от себя не отпустит; он вас зальет с головой и вместе с кораблем опустит в преисподнюю.