Альберто Васкес-Фигероа - Уголек

Как будто недостаточно свирепых каннибалов, что хотели его сожрать, воинов-дикарей, сравнявших с землей форт Рождества, грязных интриг честолюбивого адмирала, банды испанских подонков-дезертиров, ревности индейского содомита, а также ненасытного аппетита пресловутых «ящерок», оказавшихся гигантскими кайманами... Можно подумать, всего этого было мало — так теперь еще добавились чокнутая негритянка и португальские «шпионы» — не то работорговцы, не то пираты.

— А ведь не так все и плохо! — признался он сам себе. — Теперь меня ждет всего лишь встреча с каким-то вшивым толстяком, который развлекается тем, что вешает людей на реях.

Однако уже на следующий день ему пришлось убедиться, что вшивый толстяк на самом деле гораздо опаснее, чем все прежние враги, поскольку под личиной сытого добродушного борова скрывалась неукротимая сила духа, а, главное, острый ум, на десять ходов опережающий противника.

— Ну надо же! Итак, наша рыбка наконец оклемалась. Как ты себя чувствуешь, сынок? — добродушно произнес капитан на совершенно невообразимой смеси испанского, португальского и галисийского языков. Канарца, впрочем, не обмануло его показное дружелюбие.

— Хреново.

— Оно и понятно. Болтанка на такой посудине здоровью никак не на пользу... И откуда же ты приплыл?

— Искал дорогу к Великому хану.

Ни единый мускул не дрогнул на лице капитана Эвклидеса Ботейро, однако в его крошечных глазках бутылочного цвета мелькнул огонек; несомненно, тема разговора его весьма заинтересовала.

— К Великому хану... — повторил он с подчеркнутой сдержанностью. — Нелегкая у тебя задача — найти двор Великого хана, тем более на такой утлой лодчонке.

— Судя по результату — да, — признал Сьенфуэгос.

Ответ, несмотря на кажущуюся простоту, похоже, сбил португальца с толку на десятую долю секунды, но почти тут же он осведомился, как будто не придавая особого значения вопросу:

— А с чего ты вообще решил, что сможешь его найти?

— Слухи.

— Слухи? Какие именно?

— Дикари рассказывают о некоем могущественном господине, о больших городах с золотыми крышами и огромных лесах коричных деревьев.

Мощный зад капитана Эва беспокойно заколыхался в широком кресле его вонючей каюты, и капитан не преминул неприлично почесать между ног, в том месте, где сквозь широкие панталоны выпирало огромное яйцо размером с кокос.

— Золотые города и леса коричных деревьев... — медленно протянул капитан, словно пережевывая услышанное. — И где же все это находится?

— Ну... — уклончиво ответил канарец. — Насколько я понял, придется обогнуть еще несколько островов, потом встретятся два огромных острова и пролив между ними. Дальше все просто.

— Вот оно что! И ты знаешь туда дорогу?

— Есть у меня одна идея. Для меня нарисовали своего рода карту.

— И где же она, эта карта?

Сьенфуэгос хитро улыбнулся и постучал указательным пальцем по правому виску.

— Ее нарисовали на песке пляжа, а теперь она вот здесь.

Жирный и смердящий капитан Эв иронично осмотрел рыжего канарца — взгляд крохотных глазок, казалось, проникал в глубину разума. Наконец, через довольно долгий промежуток, во время которого он не переставал почесывать между ног, капитан несколько раз помотал головой с недоверчивым видом.

— Врешь! — только и сказал он.

— Зачем мне врать?

— А затем, что тебе прекрасно известно — голова, хранящая в памяти путь в Сипанго и Катай, стоит дороже целой империи, и ни один дурак не станет вешать на рею такого человека. Вот только в твоей голове нет ничего, кроме дерьмовых фантазий. Любой помощник кока знает об этих морях и землях больше, чем ты. Эй, Сажа! — позвал он.

Дверь тут же открылась, и в нее осторожно просунулась голова негритянки:

— Я не Сажа... Я Уголек!

— Сажа, Уголек — какая разница! — проворчал капитан. — Я все равно не запомню. Короче, позови сюда Тристана Мадейру. Вот мы сейчас повеселимся!

На лице девушки отразилось величайшее смущение; она бросила долгий взгляд на канарца и вновь удалилась, явно удрученная.

Через несколько минут в каюту вошел высоченный, худой как жердь человек. Чтобы не удариться головой о низкий потолок, ему пришлось согнуться едва ли не пополам, так что подбородок уперся в грудь. Он не успел даже открыть рот, когда капитан ткнул пальцем в канарца и приказал:

— Вздерни-ка его на рее!

— Как прикажете... — ответил тот с сильным галисийским акцентом.

Он протянул руку с намерением схватить Сьенфуэгоса, но канарец слегка отодвинулся и одновременно с этим сказал: