Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть четвертая

Если вы соблаговолите ответить на мою любовь, то она сумеет доказать вам свою признательность, сделав вас навсегда свободной и независимой».

Написав это письмо, Фуке взглянул на Арамиса.

– Подпишите.

– Нужно ли это?

– Ваша подпись на письме стоит миллиона. Вы забываете это, дорогой суперинтендант.

Фуке подписался.

– С кем вы пошлете письмо? – спросил Арамис.

– Со своим лакеем.

– Вы ему полностью доверяете?

– Это испытанный человек. Впрочем, мы ведем игру без риска.

– Почему?

– Если правда то, что вы говорите об услугах этой малютки королю и принцессе, то король даст ей денег, сколько она пожелает.

– Так, значит, у короля есть деньги? – удивился Арамис.

– Вероятно, да, потому что у меня он их не просит.

– Попросит, будьте спокойны!

– Больше того: я думал, что он заговорит со мной о празднике в Во.

– И что же?

– Он даже не заикнулся.

– Еще заговорит.

– Вы считаете короля очень жестоким, дорогой д’Эрбле.

– Не его.

– Он молод, следовательно, добр.

– Он молод, следовательно, слаб и подвержен страстям. И господин Кольбер держит в своих грязных лапах его слабости и его страсти.

– Я вижу, что вы боитесь его.

– Я не отрицаю.

– В таком случае я пропал.

– Почему же?

– Я пользовался влиянием у короля только благодаря деньгам.

– Ну и что?

– Я разорен.

– Нет!

– Как нет? Разве вы знаете мои дела лучше меня?

– Может быть.

– А что, если он потребует от меня этот праздник?

– Вы дадите его.

– А деньги?

– Разве их у вас когда-нибудь не хватало?

– О, если бы вы знали, какой ценой я раздобыл деньги в последний раз!

– Следующая сумма не будет стоить вам труда.

– Кто же мне ее даст?

– Я.

– Вы дадите мне шесть миллионов?.. Что вы говорите?.. Шесть миллионов?!

– Если понадобится, то и десять.

– Право, дорогой д’Эрбле, – сказал Фуке, – ваша самоуверенность пугает меня больше, чем гнев короля.

– Пустое!

– Кто же вы такой?

– Кажется, вы меня знаете.

– Я ошибаюсь в вас; чего же вы хотите?

– Я хочу видеть на троне Франции короля, который был бы предан господину Фуке, и хочу, чтобы господин Фуке был предан мне.

– О! – воскликнул Фуке, пожимая руку Арамиса. – Что касается моей преданности, то я весь ваш, но, дорогой д’Эрбле, вы заблуждаетесь.

– В чем?

– Король никогда не будет мне предан.

– Мне кажется, я не говорил, что король должен быть вам предан.

– Но вы только что сами это сказали.

– Я не говорил – этот король, я сказал – король вообще.

– Разве это не одно и то же?

– Нет, это совершенно разные вещи.

– Не понимаю.

– Сейчас поймете. Предположите, что король у нас не Людовик Четырнадцатый.

– Не Людовик Четырнадцатый?

– Нет, а человек, всецело зависящий от вас.

– Это немыслимо.

– Даже обязанный вам троном.

– Вы с ума сошли! Только Людовик Четырнадцатый может сидеть на французском престоле. Я не вижу никого, кто мог бы заменить его.

– А я вижу.

– Разве что принц, брат короля, – сказал Фуке, с беспокойством поглядывая на Арамиса. – Но принц…

– Нет, не принц.

– Как же вы хотите, чтобы принц не королевской крови… как вы хотите, чтобы принц, не имеющий никакого права…

– Мой король, или, вернее, ваш король, будет обладать всеми необходимыми качествами, поверьте мне.

– Берегитесь, господин д’Эрбле, берегитесь, вы повергаете меня в трепет, у меня голова идет кругом.

Арамис улыбнулся:

– Какой, однако, пустяк повергает вас в трепет.

– Повторяю, вы меня пугаете.

Арамис снова улыбнулся.

– Вы смеетесь? – спросил Фуке.

– Придет время, когда вы тоже посмеетесь. Пока же я буду смеяться один.

– Объяснитесь.

– Когда придет время, я объясню вам все, будьте спокойны. Вы не апостол Петр, а я не Христос, однако я скажу вам: «Маловерный, зачем ты усомнился?»

– Ах, боже мой, я сомневаюсь… я сомневаюсь, потому что ничего не вижу.

– Значит, вы слепы. В таком случае я обращусь к вам не как к апостолу Петру, а как к апостолу Павлу: «Наступит день, когда глаза твои откроются».

– О, как я хотел бы верить! – вздохнул Фуке.

– Вы не верите? А ведь я десять раз провел вас над бездной, в которую вы один низверглись бы; ведь из генерального прокурора вы сделались интендантом, из интенданта первым министром, из первого министра дворцовым мэром. Нет, нет, – прибавил Арамис со своей неизменной улыбкой, – нет, вы не можете видеть и, значит, не можете верить. – С этими словами Арамис встал, собираясь уходить.