Джеймс Фенимор Купер - «Блуждающий Огонь», или «Крыло-и-Крыло»

– Я увидел в нем кроткого, почтенного и, в чем я твердо убежден, добродетельного старца; но это не более как человек, и я не мог в нем подметить никаких признаков непогрешимости. Его окружали вечно интригующие между собой кардиналы и прочие интриганы, способные скорее привести христианина в отчаяние, чем укрепить в нем веру.

– Довольно, Рауль, я не могу слышать таких речей. Вы не знаете этих святых людей, и ваш язык враг ваш, иначе… Слышите? Что это значит?

– Выстрел с фрегата! Я должен узнать, в чем дело. Когда и где мы увидимся?

– Не знаю. Но теперь мы слишком долго были вместе, нам давно пора разойтись. Доверьтесь мне, я найду средство увидеться. Во всяком случае, мы не замедлим вернуться в нашу башню.

Джита легко убежала, договаривая последние слова, и скоро Рауль потерял ее из виду, она скрылась в городских улицах. С минуту молодой моряк колебался – не последовать ли ему за нею, но раздумал и поспешил на террасу, представлявшую наилучшую смотровую площадку, чтобы по возможности узнать о причине выстрела. Туда же успела вновь набраться толпа, в которую он и вмешался.

«Прозерпина», как совершенно верно признал Итуэль Больт, находилась уже на расстоянии одной мили от входа в бухту и, видимо не удовлетворенная малопонятными ответами люгера на свои сигналы, желала дознаться чего-нибудь более определенного. Это было совершенно ясно для Рауля, внимательно и с пониманием дела следившего за всеми действиями фрегата. У Рауля захватывало дыхание, и он напряженно следил за тем, что собирался теперь предпринять его люгер.

Итуэль, видимо, не торопился. Прошло несколько минут, прежде чем с люгера ответили условными знаками на сигнальные вопросы фрегата. Ответ Итуэля был совершенно непонятен Раулю, который получил от французского правительства лист сигнальных знаков для сношения с военными судами своей родной страны, но не знал, конечно, тех, при помощи которых можно было переговариваться с неприятелем. И тут его выручил Итуэль; еще в бытность свою на службе на этом самом фрегате Итуэль присутствовал как-то при встрече «Прозерпины» с одним английским люгером-корсаром и, благодаря свойственной ему в высшей степени наблюдательности, заметил и запомнил те флаги, которыми люгер отвечал фрегату. Теперь ему пришлось применить к делу свои знания, а в случае каких-нибудь ошибок он рассчитывал на то, что с корсара не станут требовать больших знаний и точности в употреблении сигналов.

Так и случилось: сбивчивость ответов отнесена была к невежеству, а не к дурным намерениям.

Между тем фрегат все шел вперед, и нельзя было решить, хочет ли он бросить якорь в бухте или собирается ближе осмотреть люгер.

Теперь Рауль Ивар решил, что наступила пора самому позаботиться о безопасности «Блуждающего Огня». Он, конечно, сделал распоряжения на случай допроса фрегата, уезжая на берег; но теперь дело начинало принимать слишком серьезный оборот, и Рауль поспешил спуститься с горы. Широко шагая, он наткнулся на Вито Вити, отдававшего надлежащие приказания относительно встречи гостей.

– Вам должна немало улыбаться перспектива встречи с вашим достойным соотечественником, капитаном Броуном, так как, по всей видимости, фрегат собирается бросить якорь в нашей бухте! – обратился к нему подеста, еще не успевший отдышаться после крутого спуска с горы.

– Говоря откровенно, синьор подеста, я и вполовину теперь не так уверен, что это «Прозерпина» с капитаном Броуном. Наоборот, я замечаю некоторые признаки, заставляющие меня предполагать, что это крейсер французской республики, в конце концов, и я считаю себя обязанным поспешить на мой маленький люгер.

– К черту бы провалиться всем этим республиканцам! Вот та скромная молитва, с которой я постоянно обращаюсь к Богу, капитан. Но трудно поверить, чтобы такое прекрасное судно принадлежало этим негодным.

– О, что до этого, – засмеялся Рауль, – то вам ничего не стоит перещеголять их в этом отношении. Лучшие суда Великобритании – это призы, взятые нами у французов. Сама «Прозерпина», если это она, того же происхождения. Но я нахожу, что вице-губернатор слишком поторопился успокоиться, – это судно не отвечает на наши сигналы, оно их не понимает.

Рауль был ближе к истине, чем он сам думал, так как действительно капитан Куф не мог разобрать ответов Итуэля. Наружная искренность Рауля возбудила доверие Вито Вити, и он к нему обратился за советом, как поступить при настоящих затруднительных обстоятельствах.