Джеймс Фенимор Купер - Землемер

© ООО ТД «Издательство Мир книги», 2009

© ООО «РИЦ Литература», состав, 2009

Я сын Корнелиуса Литтлпейджа, который был родом из Сатанстое, в штате Нью-Йорк, и Аннеке Мордаунт, родившейся в Лайлаксбуше, близ Кингсбриджа.

Других моих родственников я мало знал. Я был очень молод, когда мой дедушка умер в Англии, куда ездил повидаться с полковником Бельстродом, жившим тоже когда-то в колониях. Герман Мордаунт (так звали моего деда) очень любил его. Я несколько раз слышал от отца, что, по некоторым обстоятельствам, он мог считать себя даже счастливым, что тесть его умер в том году. Если бы не последовала эта смерть, то во время политической ссоры, возникшей вскоре после того, он, вероятно, присоединился бы к противной стороне, и все имения его неминуемо подверглись бы той участи, которой последовали имения почти всех знатных фамилий. Но Литтлпейджи, то есть мой дед, отец и я, не изменяли. Если принять во внимание одни лишь материальные выгоды, то очевидно, что американец, действовавший подобно нам, показывал свое бескорыстие, так как этим он рисковал своим имуществом, которое могло быть конфисковано, рисковал даже собственной жизнью.

Мой дед служил бригадиром в милиции в 1776 году, а на следующий год принимал деятельное участие в большой кампании, вместе с моим отцом, который был в чине полковника. В том же полку, где служил мой отец, служил майор Дирк Фоллок. Отец любил его всей душой. Этот майор был старый холостяк. Законное владение его находилось на другой стороне реки в Рокланде; а большую часть времени он проводил у нас. Матушка моя имела искреннего друга в лице Мэри Уаллас, которая навсегда осталась девицей. Она имела порядочное состояние, жила постоянно в Лайлаксбуше и очень редко приезжала навещать нас в Нью-Йорк.

Мы очень гордились бригадиром; гордились этим званием, как и славной его службой. Он недолго жил после войны, хотя не имел счастья умереть на поле сражения. Почему неблагодарное потомство помнит особенно тех, кто погиб с оружием в руках? Разве тот, кто, посвятив всю свою жизнь службе отечеству, хладнокровно смотрит на приближение смерти, не такой же храбрый и не достоин внимания, как и тот, кому отрывает голову ядро? Мой отец остался в лагере, чтобы своими действиями оберегать солдат, болевших оспой, и сам заразился этой болезнью и умер. Разве такая смерть не достойна памяти? Напротив, отец майора Дирка, старый друг нашего семейства, любивший весело пожить, был захвачен отрядом индейцев, когда отправлялся пировать в какую-то гостиницу, и был убит. Такую смерть называли геройской. Сам майор говорил о смерти своего отца с гордостью, тогда как смерть бригадира казалась, без сомнения, событием достойным разве только сожаления. По моему мнению, смерть моего деда гораздо значительнее, но ее не будут ценить так ни история, ни родина. Придет время, когда на все будут смотреть с настоящей точки зрения, когда люди и события будут обсуждаться по их собственному достоинству, и тогда, я уверен, многие приговоры истории распадутся в прах.

Я был очень молод во время революционной войны, но между тем имел возможность быть свидетелем некоторых важных событий. С двенадцатилетнего возраста я был послан в нассаусскую коллегию, в Принчтаун, чтобы прослушать там курс наук и выйти не раньше, как получив все степени. Но мое воспитание наткнулось на большие препятствия. Наша семья должна была уехать из Нью-Йорка в то самое время, когда Виллиам Гове овладел им. Матушка моя и бабушка поселились в деревне Фишкил, на ферме, принадлежавшей Мэри Уаллас. Эта деревня находилась в семидесяти милях от столицы, в центре американских лесов. Когда я приехал туда на каникулы, мой отец повел свой батальон и взял меня с собой. Я не отлучался ни разу из армии и стал продолжать курс учебы уже после блистательных побед при Трентоне и Принчтауне, где наш полк увенчал себя славой.

Этот первый шаг был очень важным для двенадцатилетнего ребенка. Тогда мальчики моих лет были часто вооружены, потому что колонии хоть и занимали большое пространство, но жителей в них было мало. Чтобы иметь точное понятие об этой войне и беспристрастно оценить ее, нужно напомнить о том различии, которое существовало между обеими армиями: с одной стороны выступали миролюбивые крестьяне, без руководства опытных офицеров, нуждавшиеся в оружии и часто в военных принадлежностях, лишенные того, что составляет главную силу войны – денег; с другой стороны опытные европейские воины, поддерживаемые всеми средствами, какие только могло предоставить им образование. Но при всем этом американцы, предоставленные сами себе, с честью выдержали борьбу. Сколько было сражений, которые, несмотря на малочисленность нашего войска, заслуживают того, чтобы стать в один ряд с знаменитыми войнами.