Джеймс Фенимор Купер - Браво, или В Венеции

Джино выслушал своего господина с глубоким вниманием и уважением, но все же не мог скрыть страх. Привычное почтение к хозяину, очевидно, теперь боролось в нем с острым нежеланием выполнять его приказ; покорный, но нерешительный вид гондольера свидетельствовал о каких-то серьезных причинах его замешательства. Но, если дон Камилло и заметил выражение лица своего слуги, он ничем этого не показал.

– Значит, у арки, ведущей во дворец, под мостом Вздохов, – невозмутимо добавил он. – И тебе нужно быть там к часу ночи.

– Мне бы хотелось, синьор, чтобы вы приказали Джорджио и мне отвезти вас в Падую.

– Путь слишком длинен. С чего это ты вздумал утомлять себя?

– Все потому, синьор, что там, среди лугов, нет ни Дворца дожей, ни моста Вздохов, ни этой собаки Якопо Фронтони.

– Тебе, видно, не очень хочется выполнять это поручение, но ты ведь знаешь, что долг преданного слуги – выполнять любые приказания хозяина. Ты родился моим вассалом, Джино Мональди, и, хотя ты с детских лет служишь моим гондольером в Венеции, твое настоящее место в моих поместьях в Неаполе.

– Я благодарен за честь, синьор, святой Януарий тому свидетель. Но ведь здесь, на улицах Венеции, не найти ни одного продавца воды, ни одного моряка на каналах, кто не желал бы этому Якопо провалиться в преисподнюю. Он гроза всех молодых любовников, он наводит ужас на всех кредиторов на островах.

– Вот видишь, глупый болтун, значит, нашелся хоть один из числа первых, кто его не испугался. Ты разыщешь его под мостом Вздохов, покажешь печать и вручишь, как я тебе велел, это письмо.

– Но разговаривать с этим негодяем – значит потерять репутацию честного человека! Не дальше как вчера Аннина, эта хорошенькая дочка виноторговца с Лидо, говорила, что быть увиденным однажды в обществе Якопо Фронтони так же гнусно, как быть схваченным дважды за кражу какой-нибудь старой веревки из Арсенала, как это случилось с Родериго, кузеном ее матери…

– Я вижу, твои понятия о морали те же, что и на Лидо. Так не забудь же показать кольцо, а не то он тебе не поверит.

– Не могли бы вы, ваше сиятельство, заставить меня вместо этого обрезать крылья льву или написать картину лучше Тициана [11] Тициан Вечеллио (ок. 1487–1576) – великий венецианский живописец эпохи Возрождения. ? Мне до смерти не хочется встречаться с этим головорезом. Если кто-нибудь из гондольеров увидит, что я разговариваю с этим человеком, даже влияния вашей светлости окажется недостаточно, чтобы мне получить право участвовать в гонках.

– Если он задержит тебя, ты терпеливо жди, Джино, а если он тебя сразу отпустит, быстрее возвращайся – я хочу поскорее знать результат моего поручения.

– Я хорошо знаю, синьор дон Камилло, что честь дворянина более чувствительна к позору, чем честь его слуг, и что пятно на шелковой мантии сенатора заметнее, чем грязь на вельветовой куртке. Если бы кто-нибудь, недостойный внимания вашей светлости, посмел оскорбить вас, Джорджио и я показали бы, как глубоко мы можем чувствовать оскорбление чести нашего хозяина, но наемник за два, или десять, или даже сотню цехинов…

– Благодарю тебя за намек, Джино! Ступай к своей гондоле и ложись спать, но прежде попроси Джорджио прийти ко мне в кабинет.

– Синьор!

– Ты, кажется, решил не выполнять ни одного моего приказа?

– Ваше сиятельство желает, чтобы я отправился к мосту Вздохов пешком по улицам или по каналам?

– Возможно, понадобится гондола, ты отправишься водой.

– Акробат не успеет сделать сальто, как ответ Якопо будет у вас.

С этим внезапно изменившимся решением гондольер покинул комнату, ибо вся нерешительность Джино исчезла в ту минуту, как он понял, что кто-то другой может выполнить поручение хозяина. Торопливо спустившись по потайной лестнице и тем минуя вестибюль, где ожидали распоряжений герцога его слуги, он прошел по узкому коридорчику дворца во внутренний двор и оттуда через черный ход вышел в темный переулок, который вел к ближайшей улице.

Несмотря на то что благодаря возросшей деятельности людей и развитию средств сообщения Атлантический океан больше уже не служит препятствием даже для обычных развлечений, все же немногим случалось видеть самим достопримечательности тех мест, которые весьма этого заслуживают и по которым теперь так усердно пробирался Джино. Поэтому те, кому посчастливилось побывать в Италии, извинят нас за краткое, но, как нам кажется, необходимое отступление – мы делаем его ради тех, кто не имел этого счастья.