Иван Головня - Олимпионик из Ольвии. «Привидения» острова Кермек (сборник)

Стадиум замер в растерянности. Зрители, привыкшие к постоянным победам Матрия, не были готовы к такому исходу забега, а потому не знали, как на него реагировать.

– Молодчина, Тимон! – не дожидаясь, когда сформируется общественное мнение, выкрикнул Феокл. – Не подвёл меня!

И тут же послышался голос Фокрита:

– Сынок, я горжусь тобой! Ты пролетел этот стадий, как Авр!

Феокла и Фокрита поддержала большая часть зрителей, выкрикивая:

– Слава Тимону! Тимон – лучший бегун Ольвии! Молодец, Тимон! Ты настоящий Авр! Матрий, учись, как надо бегать!

Расстроенный гимнасиарх, не проронив и слова, встал и, вздрагивая от негодования, демонстративно удалился со стадиума. Зато не собирался молчать отец Матрия, известный в Ольвии работорговец Эвклес – высокий костлявый мужчина с заметной плешью на голове, похожей на тыкву.

– Я протестую! – крикнул он. – Этот забег нельзя считать законным! Мой сын перед этим уже дважды бегал – в полуфинале и финале – и был уставшим. А этот раб не бегал и был полон сил. Это против всяких правил! Результат этого забега надо аннулировать. Я требую!

Часть зрителей встала на сторону Эвклеса. Между зрителями завязались перепалки. Поднялся шум, готовый перерасти в потасовки. Тогда со своего места поднялся архонт-басилевс.

– Поскольку наш почтенный гимнасиарх удалился, никому не передав свои полномочия, эти полномочия я беру на себя, – огласил он. – Уважаемые граждане Ольвии! Все мы видели, что в забеге с участием Матрия и Тимона с большим преимуществом победил раб Тимон. И мы не можем отрицать этот факт. Раз победил раб Тимон – значит, победил раб Тимон. Двух мнений тут быть не может. Пусть кому-то это и не нравится. Поэтому лучшим атлетом-бегуном Ольвии среди эфебов я провозглашаю Тимона, раба Фокрита. Слава Тимону-Авру! А тебе, Эвклес, скажу вот что: твоему сыну следовало бы серьёзнее отнестись к этому забегу, и тогда, возможно, всё было бы иначе. И потом… его ведь никто не принуждал состязаться с Тимоном. И достаточно об этом… Продолжим состязания. Приготовиться прыгунам в длину!

Было ясное летнее утро. Далеко за лиманом засиял, проснувшись, Лучезарный Гелиос [98] Гелиос – бог Солнца. и тут же, не мешкая и минуты, отправился в своё привычное путешествие по небосводу на животворной огненной колеснице. Его появление было встречено радостным птичьим щебетанием в садах Ольвии и многоголосым петушиным пением в её предместьях. Город просыпался…

– Малыш, ты бы хотел увидеть Плавта? – спросил Тимона Фокрит, окатившись холодной водой из кувшина и растираясь жёстким полотенцем.

– Ты ещё спрашиваешь? – отозвался Тимон, который, по примеру хозяина, также растирался после холодной купели полотенцем. – Конечно, хочу!

– Значит, сразу после полудня отправишься к Софону. Начинается сбор урожая. Расспросишь, как у него дела. Сколько он рассчитывает собрать пшеницы. Узнаешь также, что он ещё заготовил для меня. Поинтересуйся, как дела у соседей.

– Я пойду один?

– Придётся. У меня срочные дела в порту.

– Пешком?

– А то как же? Конечно, пешком! И можешь даже босиком.

– А не лучше бы нанять ему повозку? – вмешалась в разговор Мелисса. – Не такие уж большие деньги. Зачем мальчика мучить?

Фокрит привлёк к себе Тимона.

– Тимон, ты мужчина или?..

– Конечно, мужчина! И какие-то тридцать стадий – для меня сущий пустяк! – ответил, не задумываясь, Тимон.

– Ты слышала, Мелисса?

– Да уж, слышала… – недовольно проворчала жена.

Когда Гелиос достиг зенита, из Северных ворот Ольвии вышли Фокрит и Тимон. Тимон нёс в своей полотняной сумочке бомбилиос с водой и две сладкие лепёшки Плавту. Точно такие, как те, что они смаковали весной.

Позади Фокрита и Тимона, на плато огромного холма лежала, укрывшись за толстыми, высокими оборонительными стенами и внушительного вида квадратными башнями, Ольвия. Впереди, под холмом, рябил множеством чёрных могильных ям вперемежку с белыми и жёлтыми стелами [99] Стела – мраморная или гранитная плита (столб) с высеченным на нём текстом. некрополь [100] Некрополь – кладбище, «царство мёртвых». . Дальше, сколько мог видеть глаз, простиралась высушенная солнцем холмистая степь, на которой кое-где рос редкий кустарник, торчали, будто свечи, стройные тополя да виднелись местами похожие на зелёные оазисы крестьянские усадьбы.

Фокрит рассказал Тимону, как идти до усадьбы Софона, и даже показал саму усадьбу, которую с высоты холма можно было различить на краю горизонта.