Мария Барыкова - Клаудиа, или Загадка русской души. Книга вторая

– Так вы проехали через все Пиренеи только для того, чтобы сообщить мне об этом?

– Разумеется, не только об этом, – осторожно ответил дон Стефан, испытующе разглядывая своего визави. – Но, например, еще и о том, что уже существует договоренность между моим патроном и императором французов о вашем освобождении.

Аланхэ внутренне напрягся, но не позволил себе выдать волнения ни единым мускулом лица и, почти лениво глядя прямо в глаза де Мурсии, ответил:

– Но, как вы должны понимать, это невозможно. Я офицер и дворянин.

Дон Стефан некоторое время молча разглядывал дона Гарсию, словно ожидая от него еще каких-нибудь слов. Но Аланхэ молчал, и Мурсии пришлось первым нарушить тягостное молчание.

– Я сам солдат, ваша светлость. И мне прекрасно понятны ваши чувства. А потому я буду предельно откровенен с вами, – спокойно сказал дон Стефан и, поднявшись, принялся задумчиво расхаживать по залу. Дон Гарсия при этом ничуть не изменил своей отстраненной позы, продолжая задумчиво смотреть в дальний угол, где на консоли стоял бюст Наполеона. – Во время первого моего визита император французов поставил единственное жесткое условие вашего освобождения – служба в его армии. Никакие доводы и никакие указания на ваши подвиги и ваши раны не возымели действия. Я счел эти условия неприемлемыми и, не дав никакого ответа, весьма удрученным вернулся к моему повелителю. Однако наш герцог, ваша светлость, человек воистину великий. Он объяснил мне, что это условие не только не неприемлемо, но и…

– Граф Аланхэ не знает никаких «но и», ваша светлость! – резко оборвал его дон Гарсия. – Передайте мою благодарность вашему патрону, кто бы он ни был, и простите мне то, что ваши хлопоты оказались бесполезными. Мне нечего терять, кроме того единственного, что у меня осталось. Да теперь мне и не нужно большего. И еще. Будьте так любезны, скажите коменданту, чтоб меня увели – в пять мы с офицерами играем партию в трик-трак.

«Бедный и счастливый граф де Мурсиа, – думал при этом дон Гарсия, – за его плечами не стоят десятки и десятки поколений, для которых слово «жить» означает «жить безупречно», а сама жизнь отождествляется только с честью».

Дон Гарсия встал, и теперь оба графа стоя мерили друг друга взглядом.

– Так вы отказываетесь, граф?! – не спуская глаз с дона Гарсии, неожиданно прямо спросил де Мурсиа. – Аланхэ даже не счел нужным отвечать на этот вопрос. – Отказываетесь, даже не выслушав нашего предложения? – продолжал между тем настаивать де Мурсиа.

Серые глаза на нездорово-белом лице Аланхэ, казалось, рассматривают что-то на самой переносице стоящего перед ним человека.

Де Мурсиа выдержал этот тяжелый, почти непереносимый взгляд знаменитого героя Испании и, подойдя к нему ближе, несколько понизив голос, сказал:

– Вы нужны нашей стране.

– Я уже сделал для нее все, что мог, – устало отвернулся Аланхэ. Ему очень хотелось бросить в лицо этому пышущему здоровьем человеку, что лучше бы он, если и в самом деле солдат, как утверждает, отправлялся бы на баррикады Толосы, чем разъезжать по Европе с какими-то сомнительными намерениями. Однако воспитание не позволяло ему указывать не входящим в его подчинение людям, что они должны, а чего не должны делать.

– Вы заблуждаетесь, граф, извините мою дерзость! – тихо, но твердо ответил дон Стефан и отошел прямо к самому бюсту Бонапарта. Некоторое время он оставался к Аланхэ спиной, словно погруженный в созерцание завоевателя Европы. Затем резко повернулся и жестко, едва ли не со злостью, продолжил. – Еще раз простите меня, граф, но, мне кажется, я понял ваши мысли. Вы считаете, что я напрасно теряю время, что мне следовало бы давно уже превратиться в пушечное мясо и выплеснуть свои мозги на какой-нибудь мостовой в Испании! – Аланхэ пожал плечом, давая понять, что это его не касается, и всем своим видом демонстрируя лишь одно – готовность принять вызов. – Однако в этом мире нет ни одного человека, кто мог бы упрекнуть меня в трусости или в попытке уклониться от выполнения собственного долга. Но я уверяю вас, граф, идти на верную смерть – не всегда самое правильное решение. Лично вы способны гораздо на большее, нежели просто на благородное превращение себя в ничто. Мы с вами должны мыслить стратегически и смотреть далеко вперед.

Вновь повисло молчание, в течение которого оба графа снова испытующе разглядывали друг друга. И дон Гарсия понял, что этот странный человек все равно не отпустит его до тех пор, пока не выскажет все, с чем приехал. Тогда он позволил себе улыбнуться.