Ирина Измайлова - Крест короля

Так в чем же дело? Что за странная тоска о невозвратном толкает ее под зеленые сени Аквитании, к стенам родового замка, где сейчас живет один из ее двоюродных братьев, и где она ни за что на свете не остановится? Внешне Элеонора была в ровных отношениях со своей аквитанской родней, встречалась, когда нужно поддерживала, однако… Никто этого не знал. Никто, кроме епископа Бернара, теперь уже почившего в Бозе, которому однажды она исповедалась в том жгучем гневе, почти ненависти, которые питала к своим родным. Питала после рокового утра, когда они отняли у пятнадцатилетней Элеоноры ее счастье.

Взмахом руки королева отпустила от себя сопровождавших ее придворную даму, семерых воинов и двух пажей.

– Я прокачусь по лесу одна, – сказала она, привычным жестом касаясь арбалета. – Может, подстрелю фазана или пару куропаток. На ужин хочется дичи. А вы пока поезжайте к замку шерифа Роальда. Шериф хотя и предупрежден, что я буду жить у него несколько дней, наверняка не ожидал, что мы прибудем так скоро. Пускай прикажет на завтра подготовить охоту, уж здесь-то я отведу душу! А ты, Кло (это относилось к Клотильде, как обычно, сопровождавшей королеву в ее путешествии), напомни, пожалуйста, слугам в замке, что ванну я люблю не очень горячую, и что вместо всяких масел в воду лучше всыпать розовых лепестков – так я привыкла мыться в детстве.

– Но, миледи, – Клотильда понимала, что возражать Элеоноре бесполезно, однако ее к этому понуждал долг, – все же этот лес удален от герцогского замка и от города. Быть может, хотя бы двух воинов охраны вы с собой возьмете?

– Чтобы они лязгом щитов и мечей распугали всю дичь в окрестностях? – голос королевы был спокоен, но так холоден, что придворная дама покорно опустила глаза. – Если мой полоумный сынок Иоанн задумает меня убить (чего, надеюсь, не придет даже в его голову), то пошлет для этого не двух воинов и не два десятка, а уж точно человек пятьдесят. Меньшего я в его глазах не стою. Так чем тут помогут два воина? Поможет только конь, если окажется проворен. Если же здесь водятся разбойники, то от них тоже можно либо ускакать, либо перестрелять их. Все, Кло, не утомляй и не раздражай меня. Поезжайте!

Убедившись, что стук копыт ее небольшого отряда смолк в отдалении и никто не решился, вопреки приказу, тайно следовать за нею, Элеонора развернула коня и углубилась в лес. Это была одна из ее любимых некогда пышных дубрав. Здесь она когда-то подстрелила первую в своей жизни дичь – крупную фазанью курицу, которую с гордостью показала отцу, а он одобрительно кивнул: «Подбить дичь на лету – честь и для опытного охотника!»

Здесь прошло немало замечательных дней – она охотилась, собирала цветы, сбежав от свиты, тайком купалась в ледяном ручье, что тек из небольшого озерца, сливаясь затем с большой рекой. Здесь она сидела в траве, скинув башмаки и упоенно вдыхая пронзительный запах мхов и нагретой солнцем коры, меда и воды. Здесь же, на большой поляне, под длинной-длинной веткой большого дуба, Элеонора остановила коня в тот день. И на другом конце поляны тоже появился конь. Она еще решила, что это ей кажется. Конь был такой красивый и всадник тоже! И много-много раз потом она вспоминала, как прозвучал его голос: «Вы кто? Как вас зовут?» – «Я – Элеонора. А вы?» (Ей и в голову не пришло, что учтивый рыцарь должен был назвать себя первым, да и он об этом не подумал – они оба молчали целую вечность, и он просто первым решился заговорить). «Я – Ричард. Ричард Грей». – «Ричард! Какое у вас красивое имя… Вы тоже красивый!» – «Что вы, леди! Разве что-нибудь или кто-нибудь смеет быть красивым рядом с вами?»

Вот она, эта поляна. И дуб. Как здорово, что дубы так медленно растут и так долго не старятся! Прошло пятьдесят три года, а дерево совершенно не изменилось. И эта ветка точно так же нависает чуть не над всей поляной. И шиповник вокруг цветет так же пламенно. А поляна точно так же покрыта пятнами света и тени, и они колышутся, меняют форму, и лучи солнца, пронизывая дубовые кроны длинными золотыми мечами, падают, вонзаясь в траву. А по ту сторону поляны – будто ворота, сплетение лиан и вьюнов над широкой тропой, и свет, входя под эту загадочную сень, призрачно тает, вызывая ощущение, будто сейчас, сию минуту, кто-то возникнет в таинственном проеме.

Там он тогда и возник. Ее рыцарь. И сколько раз потом она ждала этого таинственного мгновения, когда силуэт коня и всадника прорисуется в полутьме тропы. И злилась, если Ричард приезжал на свидание раньше нее – из-за этого терялось мгновение столь желанного чуда. Но как однажды ей стало страшно, когда он совсем ненадолго опоздал!