Сергей Минцлов - Приключения студентов [Том I]

Стояла свежая, темная ночь; монастырские колокола важно звали к полуночнице; по галерее с зажженными факелами в руках, с капюшонами на опущенных головах, вереницею мертвых попарно шли монахи. Послушник присоединился к ним, но и в храме не мог забыть виденье и успокоиться: такой сон, да еще под пятницу неспроста; он предвещал что то… но что?

На веере из высоких заалтарных свеч желтели длинные дымные огоньки; у стен, за гранеными колоннами, и под сводами густилась темень; будто люди, проступали раскрашенные статуи святых и Мадонны; они безмолвствовали, но, казалось, знали все…

Заснул послушник только под утро и, когда солнечные лучи добрались, наконец, до лица его, он схватился с постели: час был уже поздний. Послушник наскоро поплескался под висячим кувшином и поспешил в келью отца Антуана: он помогал ему расписывать орнаментами и миниатюрами молитвенники.

Но отца Антуана еще не было: чуть забрезжил свет, — он ушел в лес за травами для красок.

Солнце стояло за полднем, когда послушник, наконец, завидел внизу сгорбленную, маленькую фигурку, взбиравшуюся по крутой тропинке с большой зеленой вязкой на спине; он поспешил к воротам, распахнул калитку и прямиком, прыжками, стал сбегать на встречу шедшему; за ним во всю прыть пустился черный пес. Из–под ног их посыпалась земля и мелкие камни.

— Дайте вашу связку, о. Антуан!!.. — воскликнул он, достигнув до монаха.

Старик остановился; солнечные лучи бляхами золотили и опестряли рясу; ростом он не доходил и до половины груди послушника.

— Бери, бери, миленький… благослови тебя Бог!.. — запыхавшись и улыбаясь, проговорил он, передавая ношу. Голос его был ласковый и совсем детский; личико и голова казались запушенными серебристым инеем; сквозь него румянели щеки и голубели глаза.

— Пошел, — Жук, пошел!.. — добавил он, отпихивая собаку, радостно лаявшую и прыгавшую ему на грудь.

— Что же вы меня не разбудили, о. Антуан?.. — укорил послушник. — И я бы с вами отправился.

— Да ты очень сладко спал, Марк!.. — ответил старичок,

— жалко тебя стало… молодость сна требует!..

— А я нынче что–то чудное видел, о. Антуан! — начал немного погодя названный Марком.

— Ну, ну, что такое?.. Ишь ты, сновидец какой, все сны видишь!..

Послушник на ходу рассказал, что ему пригрезилось.

— Перемене какой–то быть?.. — проговорил о. Антуан.

— Что ангел тебя нес — к дороге это; маленьким ты стал — чуда ждать тебе надобно!

— Чуда?.. Какого?!.

Старичок поднял вверх плечи.

— Кто может знать? — отозвался.

Они добрались до ворот монастыря, заперли калитку и мимо все еще спавшего привратника вошли в обширную светлую келью о. Антуана. Собака ворвалась в нее первая и сейчас же улеглась на холодных плитах пола, высунула язык и бока ее заходили ходнем.

В высокое, стрельчатое окно, будто в клубах белого дыма, был виден водопад; на дне пропасти, в провале между деревьями полоскою снега пенилась речка. Стены кельи покрывали образцы заглавных букв, заставок и орнаментов; у большой печи верблюжьими горбами изгибались горн и перегонный куб; на длинном столе лежали полосы драгоценного пергамента для рисунков, острые стили, стояли глиняные банки с кистями и красками. В стороне, близ нар, покрытых старым одеялом, помещался большой деревянный ручной пресс; на полу грудой лежали зажимы разных размеров.

Марк сбросил тюк у стола и вместе с о. Антуаном сел разбирать и сортировать травы…

— Удачка сегодня выпала, слава Богу!.. — улыбаясь, говорил о. Антуан, — под одним вязом вот какую радость нашел!!. — он поднял и показал своему молодому товарищу пучок широколистой травы. — Не краска выйдет, а изумруд!.. А вот по части голубого колера по–прежнему плохо! — лицо старичка озаботилось. — На небе его вон сколько… — Он кивнул головой на окно, — а на земле нет!.. сероват, с пылью будто!.. А ведь где–то имеется лазурь настоящая, умеют добывать ее в некоторых монастырях, только в секрете большом держат! Помню — давно тому было — лет сорок назад — видел я псалтырь: для герцога был сделан. Ах, уж и рисунки ж, цвета!.. — о. Антуан закрыл глаза и покачал головой. — Больше и не видал таких! Не из человеческих будто рук вышли, а из ангельских! Ну и цена книжке соответствовала: три деревни отвалил за нее герцог; земли — разве в день обойти!..

Марк не отвечал — он уже десятки раз слышал все те же сетования своего наставника; мысли его были далеко.

Он встал, взял один из пучков, положил его на площадку пресса, мелко изрубил длинным ножом, затем смочил водой и с силою закрутил рукоятку; из отверстия под прессом показался зеленый сок и медленно, густыми каплями звучно стал шлепать в подставленную глиняную чашечку.