Луи Буссенар - Капитан Сорвиголова

Англичане потеряли тридцать человек убитыми и ранеными, почти столько же угодили в плен, их доставили в штаб генерала Вильжуэна. В отряде Жана Грандье шестеро были ранены, десять лошадей получили увечья…

Вот это война! Именно так мог бы сказать каждый из них, когда генерал горячо поздравил отважных сорванцов. До сих пор он словно не замечал их и теперь не мог прийти в себя от изумления. Действительно: рядом с рослыми и широкогрудыми английскими кавалеристами юнцы на своих пони выглядели как цирковые мартышки, взгромоздившиеся верхом на собак.

– Сущие дети! – качая головой, заметил Вильжуэн и добавил, обращаясь к Жану: – Должен признать, сманеврировали вы как настоящий temmer van wilde paarden . Но прошу помнить: в другой раз это может закончиться далеко не так удачно.

Переводчик Папаша, добравшись до слов « temmer van wilde paarden », буквально означающих «укротитель диких лошадей», нашел для них более точный и меткий французский перевод: «сорвиголова».

– Сорвиголова? – воскликнул Жан. – Годится! Как раз по мне. На Клондайке меня прозвали примерно так же.

– Да здравствует капитан Сорвиголова! – заорал во все горло Фанфан.

В этой горячей и совершенно необдуманной стычке Молокососы доказали главное: они пригодны для серьезных дел. Отныне они были зачислены в коммандо – так в армии буров называли полки – генерала Вильжуэна, и на этой нелегкой службе проявили поразительную ловкость, энергию и отвагу.

Однажды Сорвиголова, словно задавшийся целью оправдать свое прозвище, в одиночку отправился на левый берег реки Тугела. Здесь было настоящее скопление британских войск, и смертельная опасность подстерегала на каждом шагу. Английские кавалеристы, скрывавшиеся за одним из холмов, заметили его и, бросившись в погоню, прижали юношу к берегу.

Сорвиголова заставил своего пони броситься в воду. Англичане открыли бешеную пальбу с берега. Град пуль буквально барабанил по воде, и только чудом можно было объяснить, что ни одна из них не задела его. Внезапно с пони что-то случилось: он стал судорожно метаться и вскоре пошел ко дну, увлекая за собой всадника.

Избавившись от стремян, Сорвиголова некоторое время оставался под водой, но стоило ему появиться на поверхности, чтобы глотнуть воздуха, как его голова превращалась в мишень для англичан. Он нырял снова и снова и в конце концов окончательно выбился из сил. Еще несколько секунд – и отважный юноша пошел бы ко дну.

Эту отчаянную борьбу за жизнь видел человек, стоявший на другом берегу. Не обращая внимания на выстрелы англичан, которые тут же перенесли огонь на него, этот человек бросился в воду, подплыл к Жану и подхватил его в тот миг, когда юноша уже терял сознание. При этом одна из пуль настигла спасителя, разорвав ему плечо.

Храбрец плыл, оставляя кровавый след на воде, и, уже сам почти лишившись чувств, вынес на берег юного командира разведчиков.

Неизвестный, спасший Жана, был не кто иной, как фермер Давид Поттер. Он отнес юношу на свою ферму, находившуюся в двух километрах от реки, и вы`ходил с отеческой заботливостью. Выздоровев, юноша всякий раз, когда выдавалось свободное от службы время, приезжал на ферму Давида, чтобы провести несколько часов в кругу его семьи.

Читатель уже знает, при каких трагических обстоятельствах оборвалась эта дружба, и может представить себе, в какое неистовство привела Сорвиголову расправа с его другом и спасителем. Он поклялся жестоко отомстить, а клятва, произнесенная таким человеком, как Жан Грандье, стоит многого…

И вот теперь, после головокружительного бегства по травянистому велду, позволившему им ускользнуть от погони, юный Поль Поттер и Сорвиголова с Фанфаном на плечах очутились перед непроходимыми зарослями колючей мимозы.

Они надеялись обрести здесь спасение, и вдруг навстречу им и практически в упор раздались выстрелы. Но что за чудо – ни одна из пуль даже не зацепила никого из Молокососов! И это было тем удивительнее, что загадочные стрелки, укрытые за ветками и стволами деревьев, имели возможность спокойно целиться.

Зато с полдюжины англичан, подстреленных с расстояния тридцати метров, закувыркались в воздухе, как кролики.

– Спокойно, хозяин! – воскликнул ослабевший, но не унывающий Фанфан. – Это свои!

– Верно, там друзья! – подхватил Сорвиголова. – Тогда – вперед!

Поль бесстрашно полез в колючую чащу, за ним последовал Фанфан, Жан замыкал шествие, поддерживая Фанфана. А в следующую минуту они очутились перед строем гремевших маузеров: около двадцати юнцов, притаившихся за завесой листвы, встретили их радостными криками: