Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков  Т. 3

Вместо билета прислан был от господина Еропкина конной гвардии офицер с приказанием, чтобы владыко поскорей выехал из Донского монастыря и чтоб переоделся, дабы его не узнали.

Сказав сие, офицер побежал от нас, дав знать, что он ожидать будет в конце сада князя Трубецкого и оттуда велит проводить на Хорошево в Воскресенский монастырь, куда имел намерение владыко уехать.

Между тем как владыко переодевался, и покуда сыскали платье, заложили кибитку и делали к пути приготовления, услышали мы шум, крик и пальбу около Донского монастыря. Чернь, отбив карантины, и Данилов монастырь, и другие карантинные дома, спешила к Донскому монастырю.

Каким образом сведала она о нашем здесь убежище, о том неизвестно и по сие время. Не то посланный поутру в Чудов монастырь для разведывания служитель разгласил неосторожно, не то монастырские слуги донские рассказали; последнее вероятнее.

Уже была подвезена кибитка, в которую лишь только владыко, переодевшись в простое поповское платье, сесть и поехать с монастыря (успел), как вдруг начали убийцы ломать монастырские со всех сторон ворота. Страх и отчаяние всех нас тут постигло.

Все, кто ни был в монастыре, искали себе спасения. Владыко с Никольским архимандритом Епифанием пошел прямо в большую церковь, где пели обедню; рассеявшаяся по монастырю чернь, состоявшая из дворовых людей, фабричных и разночинцев, имея в руках рогатины и топоры и всякие убийственные орудия, искали архиерея, кто им ни попадался, били, домогаясь узнать, где скрылся архиерей.

Что владыко со мною и в моей карете из Чудова уехал, сие видели многие, а тут увидели ее на дворе Донского монастыря и узнали. Один из подьячих архиерейской канцелярии, тут же бывший, объявил о моей карете. Кучер и лакеи никак не сказали, хотя их смертно били, чтоб они об архиерее и обо мне объявили.

Наконец, сведали они, что архиерей в церкви, а я скрылся в бане, ибо мой малый, посадя меня тут, сам ушел и попался ворам в руки; а при мне в то время сидели в бане двое монастырских слуг, кои и топили баню.

Злодеи, ворвавшись в церковь, ожидали конца обедни. Страдалец из алтаря увидел, что народ с оружием и дрекольми вошел в церковь, и, узнав, что его ищут, исповедался у служившего священника и приобщился святых тайн, а потом пошел на хоры, позади иконостаса.

Между тем как злодеи, не ожидая конца обедни, ворвались в алтарь и искали там владыку, одна из них партия нашла меня в бане. Боже мой! В каком тогда находился я отчаянии жизни моей! Поднятые на меня смертные удары отражены были часами и табакерками, при мне тогда находившимися.

Просил я их о нечинении мне зла. Вдвое того просили, не знаю еще какие сторонние, называя меня по имени и приписывая мне имя доброго и честного человека, в числе коих был и помянутый подьячий наш, Красной.

Меня потащили из бани, и встретившаяся другая злодейская, партия лишила бы меня жизни, хотя две и получил от них контузии, если б первые мои злодеи не приняли меня под свое покровительство и защищение. Таково–то действие золота и серебра.

Едва взошел я с ними на церковную паперть, как вдруг воспоследовала с нами, провожаемая из церкви с криком и шумом радостным, покойного страдальца роковая встреча.

Злодеи мои, закричав: «Вот он! Вот он!» — бросили меня полумертвого. Представь себе, любезный друг, что со мною в таком горестном приключении происходило!

Сидя еще в бане, приуготовлял я себя к смерти и спокойно ожидал убийцев, радуясь, что достигну мученического венца; а тут уповал, что неминуемо потащат меня вместе с владыкою из монастыря. Но Божеское провидение сохранило меня цела и невредима.

В древние времена церковь служила убежищем и для самых винных и порочнейших людей. В нынешнее же время архиерей и пастырь вытащен был от своих овец на убиение! Вот плоды просвещенного века.

Но что я медлю и не приступаю к повествованию той жесточайшей для меня в жизни минуты, в которую я услышал, что владыко убит до смерти.

Злодеи, вменяя за грех осквернить монастырь, а паче церковь кровью, вывели страдальца в задние монастырские ворота, где колокольня, и у самой рогатки сначала делали ему несколько вопросов, а потом мученическим образом до тех пор били и терзали его, пока уже увидели умирающа.

Спустя четверть часа и скончался новый московский мученик, и тело, избитое и обагренное кровью, лежало на распутии день и ночь целую, пока синодальной конторы члены, чрез полицейскую команду, заблагорассудили поднять.