Максим Удовиченко - Ценители древностей

Поднимая клубы пыли, он стремительно пронесся мимо своего хозяина, изо всех сил вцепившись в поводья.

Сквозь густую завесу песка и пыли слуге звездочёта всё-таки удалось разглядеть мчавшегося во весь опор хозяина, и преследователя, готовившего подлое нападение со спины ничего не подозревавшего звездочёта.

– Великий звездочёт, берегись! – услышал Аль-Фарух крик Аль-Мажнуна и обернулся. Один из вражеских всадников целился прямо в него из лука.

Немедля ни секунды, Аль-Фарух вытащил из-за спины лук, натянул стрелу и выстрелил.

Но силы были неравны.

Преследователей было намного больше: на беглецов обрушился град стрел и копий.

Аль-Фарух снова вытащил стрелу из колчана и вдруг заметил, как один из всадников пытается обойти его сбоку.

Издавая устрашающие крики он во весь опор гнал свою лошадь, стремительно настигая коня звездочёта. Поднявшись на стременах во весь рост, бедуин замахнулся чтобы бросить копьё.

Поняв, что шансы уйти живыми крайне малы, Аль-Фарух отвязал крепко притороченный к седлу мешок. Он развернулся в седле и на полном скаку высыпал золотые монеты прямо под копыта скачущих лошадей и верблюдов.

Спасительный план звездочёта

План Аль-Фаруха сработал безупречно. Преследователи, ослеплённые блеском золота, и думать забыли о погоне.

Спешившись в мгновение ока, они побросали лошадей и верблюдов, моментально забыв о погоне.

Жадные гадалла бросились на землю и, толкая друг друга локтями, неистово рыли песок в поисках золотых монет.

Аль-Мажнун не сразу понял, что погоня отстала, и продолжал отчаянно гнать своего верблюда, уклоняясь от несуществующих копий и стрел.

Солнце уже было в зените, когда вдалеке за барханом Аль-Фарух разглядел бедуинский шатёр.

Не без труда поравнявшись с мчавшимся стрелой верблюдом Аль-Мажнуна, криками и жестами ему всё-таки удалось привлечь внимание своего слуги.

– Едем туда! – крикнул он, указывая рукой на бедуинский шатёр.

Узнав, что преследователи остались далеко позади, Аль-Мажнун обрадовался и очень удивился.

– Но как такое могло случиться, о великий звездочёт?

– Пришлось расстаться с мешком золотых монет… – спокойно ответил Аль-Фарух.

– Воистину Аллах Всемогущий одарил вас мудростью и изумительной сообразительностью, о величайший из звездочётов! – восхищенно воскликнул Аль-Мажнун.

– А сейчас скачи к бедуинскому шатру и проси от моего имени предоставить кров для путников, а также воду и корм для моего коня и твоего верблюда! – распорядился звездочёт.

– Слушаю и повинуюсь, о великий Аль-Фарух!

По дороге Аль-Мажнун не переставая бубнил под нос слова восхищения в адрес своего хозяина, сопровождая их замысловатыми жестами и невообразимыми гримасами.

Вскоре он заметил едва различимую тропу, петлявшую меж барханов. По ней Аль-Мажнун вышел к небольшой песчаной долине. Средь иссушенных солнцем акаций величественно возвышался бедуинский шатёр. Вокруг него бродило большое стадо коз и овец, поедавших остатки скудной растительности.

Немолодой осел привлёк внимание Аль-Мажнуна. Он величаво прохаживался по пастбищу и, завидев, как кто-нибудь из стада нарушает порядок (например, устраивал склоку из-за пучка увядшей осоки), издавал протяжный крик. Заслышав его, животное виновато оборачивалось и смиренно, слово извиняясь за содеянное, принималось за свой привычный моцион: размеренное разжёвывание скудных кормов и неспешный обход пределов бедуинского пастбища.

«Странный осёл», – подумал про себя Аль-Мажнун, пытаясь откинуть полог шатра.

– Приветствую тебя, о достопочтенный странник великой пустыни! – громко произнёс хозяин шатра, выскочив наружу, чем изрядно напугал Аль-Мажнуна.

«Он что, поджидал меня? И с какой стати он меня приветствует, когда я, как гость, должен делать это первым?» – растерянно подумал он, уставившись на весьма упитанного бедуина средних лет, развалившегося на верблюжьем ковре прямо у входа.