Александр Чиненков - На пороге великой смуты

Шок, вызванный внезапным появлением Наги и сопровождавших его сабарманов, начинал проходить. Издеваясь над хозяином лавки и его гостем, Нага делал вид, что «заботливо ухаживает» за ними, однако не забывал и себя. Он то и дело протягивал руку к подносу на столе и кидал себе в рот или кусочек сахару, или горстку душистого кишмиша.

– Для хорошего течения мыслей, – балагуря, философствовал он при этом, – нужно есть вкусную и приятную пищу. Ваши «уважаемые натуры» не принимают сладостей, а это очень плохо. Всякие сладости – лучшее лекарство для сердца и мозгов! Плов тоже пища полезная.

Он кивнул «своим» разбойникам на поднос с пловом, а сам продолжил:

– Плов вселяет в людей здоровье. Продляет им жизнь!

«Э-э-э, нет, ты не заставишь меня себе подчиниться, сколько ни старайся», – подумал Абдулла, с беспокойством наблюдая, как вторгшийся сабарман, пододвинув к себе тарелку, горстями запихивал кишмиш в рот, даже не очищая от соринок.

– Может, вы изложите нам поподробнее то, с чем пожаловали? – прогнусавил Ибрагим.

Нага перестал есть кишмиш, блаженно закрыл глаза, посидел немного с мечтательной улыбкой на лице и умиротворённо произнёс:

– Я сказал вам всё, что просил меня передать Абдулле уважаемый Албасты! Он очень надеется, что назначенная им цена за головы рабов не слишком-то облегчит ваш карманы?

Прежде чем ответить, Ибрагим вытер трахомные глаза платком, похожим на косынку. Затем он бросил взгляд на сосредоточенное лицо Абдуллы и вкрадчиво сказал:

– Я очень много раз водил караваны в Оренбург и обратно, уважаемый, э-э-э…

– Меня все зовут Нага, – милостиво поправил его незваный гость.

– Так вот, уважаемый Нага, – продолжил, нахмурившись, Ибрагим, – я знаю много «достойных» людей, которые… гм-м-м… которые продают мне пленников. И они меня все знают! Но… имени Албасты мне никогда не приходилось иметь на слуху. Хотя я верю вам на слово, что он человек очень уважаемый и влиятельный.

– Даже больше, чем вы думаете, – зашипел предостерегающе Абдулла. – Но о нём я расскажу вам чуть позже.

– И «уважаемый» Албасты считает, что назначать цену за головы рабов – его привилегия? – обратился с вопросом к Наге Ибрагим.

– Именно так он и считает, – ответил, хитро прищурившись, тот. – И он ещё просил передать Абдулле, что сам займётся торговлей рабами, а всех купцов из Азии просто разгонит по степи, как стадо глупых баранов.

– Так и сказал? – возмущённо воскликнули в один голос Абдулла и его «важный» гость.

– Не верите мне – спросите у них, – Нага указал на разбойников, жадно поглощавших плов.

В ответ те издали какие-то нечленораздельные звуки, но Абдулла и Ибрагим восприняли их мычание как подтверждение слов Наги.

– В таком случае я задержусь в Оренбурге с караваном, – вежливо «пригрозил» Ибрагим, – пока не узнаю мнение на этот счет уважаемых людей, которых я знаю лично!

– Уважаемый Албасты предвидел и такое ваше желание, – нахально рассмеялся Нага. – Тогда он велел передать, что цена за голову вырастает до пятнадцати золотых!

– Это уж слишком! – воскликнул возмущённо Ибрагим. – Я немедленно ухожу, и…

Нага схватил его грубо за одежду и швырнул обратно на скамью.

– Хлебай чай и остынь, пень правоверный! – грозно рыкнул он. – Я сказал ещё не всё, что «просил» меня передать Абдулле уважаемый Албасты.

– И что же? – угодливо заулыбался торговец, испугавшись тех мер, которые применил в отношении его гостя бесцеремонный разбойник.

– В случае твоего несогласия Албасты велел собрать всех казаков на ярмарке и привести их к твоей лавке! – сказал с серьёзным лицом Нага.

– Для чего? – бледнея, прошептал Абдулла.

– Албасты велел открыть глаза казаков на ваши делишки, – ядовито улыбнулся Нага. – Вы оба можете себе представить, что случится потом?

Он смотрел полным торжества взглядом на лица окаменевших от ужаса работорговцев.

– Вижу, вы правильно меня поняли, – хмыкнул Нага. – От вас даже дерьмом потянуло! Если окажетесь в руках казаков, то от вас даже мокрых пятен не останется, впрочем, как от каравана и от этой вот уютной лавчонки. За своих жён, детей, братьев и сестёр, насильно угнанных и проданных в рабство, казаки…

– Я согласен заплатить уважаемому Албасты по десять золотых за голову, – «прозрев» первым, не дал договорить Наге страшных слов Ибрагим. – Передайте ему мой поклон и чистосердечное заверение, что я и впредь буду счастлив иметь с ним взаимовыгодную торговлю!