Андрей Небольсин - КАЗАЧЬЯ ДОЛЯ. Первый чеченский след

–Коль, готов?

–Пошли, – сказал я.

По мере оседания песка и пыли прояснялись горцы – те, что нас минуту назад хотели резать. Богдан подошел к первому и вонзил в него кинжал. Я саблей рубанул другого: «Ну что, гады, попались?» Проходя понемногу дальше, мы рубили их направо и налево, пока они были слепые. Но вскоре мы дошли до самого завала. Пыль осела, и перед нами открылась страшная картина. Завал оказался шириной метров тридцать, под камнями оказались живые люди, они что-то кричали, наверное, звали на помощь. Но жалости к ним не было. Мы откопали в слое пыли свои винтовки. Быстро очистив их от песка, приготовились к стрельбе. На той стороне завала стояли горцы. Оцепеневшие от увиденного, они что-то говорили, возводя руки к небу.

–Наверно, молятся, – сказал я.

–Посмотри, сколько людей мы убили. А их почему-то не жалко.

–А они нашу заставу перебили.

–Война, – сказал Богдан и выстрелил в горцев.

Один упал. Я выстрелил – тоже упал. Мы стреляли как в тире, убивая одного за другим. Им было некуда спрятаться, и они были ослеплены пылью. Вдруг один из горцев замахал белой тряпкой. Он встал и пошел в нашу сторону. Мы подпустили его к себе, не вставая из укрытия. Горец был лет пятидесяти, в хорошей дорогой одежде, на поясе весела сабля, украшенная драгоценными камнями.

– По-русски говоришь?– спросил я.

–Да, говорю. Великий Шамиль просит вас не стрелять, здесь, под завалом похоронен его сын. Он, в свою очередь, обещает три дня не нападать на казаков. А мой личный совет – уходите отсюда. Шамиль за сына будет мстить, передайте Степанову. Пусть уходит дальше от наших земель.

Богдан встал, подошел к послу, достал кинжал. Я думал: «Все, убьет его». Но друг отрезал ремень, на котором висела дорогая сабля.

–Эту саблю я забираю себе, – сказал Богдан властным тоном.

Посол молча повернулся и ушел. Мы собрали винтовки, патроны и пошли к своим коням. Из укрытия мы еще часов пять наблюдали, как они разбирают завал. Мы хотели убедиться, что за нами не погонятся. И только к вечеру мы отправились в обратный путь. Ехали шагом, осторожно, слушали пение птиц.

–Странно, уже зима почти, а птицы поют, – сказал я.

– Они сюда, в теплые края, слетаются, здесь зимуют, потом опять к нам летят. Может, какая птица и к нам в деревню прилетит. Передать бы с ней привет родному дому.

Гарнизон показался, когда солнце уже было высоко. Нас увидели из укреплений, и сразу кто-то поскакал навстречу.

–Кто-то скачет.

–Остап, кто же еще.

Его большая борода развевалась на ветру. Он скакал во весь опор. Мы остановились у ручья, чтобы смыть пыль и песок. Сойдя с коней, стали ждать Остапа. Подъехав, он начал нас обнимать и целовать.

–Ребята, как я рад, что вы живы, я уж думал, вас тоже накрыло обвалом. Вы, друзья, что охренели – два мешка под скалу? Семкин же вам сказал один мешок взять.

–Он сказал взять мешок побольше, а те мешки были все одинаковые. А один мешок побольше, это и есть два поменьше.

Остап нас опять начал обнимать. –Ну, а что там дальше было, рассказывайте, – потребовал Остап.

–Да что там рассказывать. Тех, кто успел пройти завал, убили, постреляли немного, потом посол пришел и договорился с нами, чтобы мы их не стреляли, а дали похоронить тех, кого завалило скалой и тех, кого мы убили. Зато они обещали на нас не нападать трое суток. Да, вот еще что, их посол подарил мне вот эту саблю, – спокойным тоном ответил Богдан.

Остап взял саблю в руки.

–Подарил, говоришь. Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

–А что, дорогая, да?

–Этот посол, наверно, шибко знатный, если ходит с бриллиантами. Скорее всего, вы у него отобрали ее.

Богдан опустил голову.

–Да пусть скажут спасибо, что мы их живыми оставили, а то и посла могли убить.

–Посла трогать нельзя. Это закон. Ладно, мойтесь и поехали. Даша всю ночь у ворот простояла, и сейчас стоит.

Я снял с себя одежду, зашел в холодную воду, помылся. Посмотрел на Богдана. Тот, стоя на берегу, умывался одной рукой. Я посмотрел на него и почуял неладное.

–Слышь, кум, а ну раздевайся!

–Холодно, я лучше в баню пойду.

Я подошел и рванул его одежду. Все его нижнее белье было в крови.

–Ах, ты, сволочь, опять пулю поймал. Ну когда ты, гад, успел? Ведь в нас стрельнули всего два раза.

Остап осмотрел рану.

–Навылет, это хорошо. Что-то, Богданушка, тебе не везет, два боя – два ранения.

Богдан обиженно смотрел то на меня, то на Остапа.

–Я не понял, что вы на меня орете. Я что, эти пули специально ловлю?