Генри Райдер Хаггард - Она

– Что ж, попытаемся! – сказал я, и все остальные согласились со мной: Лео – с великим удовольствием; Джон – с почтительным негодованием, а Магомет – взывая к пророку и проклиная неверных.

Как только солнце село, мы отправились в путь. Около двух часов мы усердно работали, – Магомет, Джон и я, тогда как Лео сидел на носу лодки и мечом Магомета отталкивал обломки дерева и всякий хлам, плававший в воде. Когда стемнело, мы остановились отдохнуть и доставить удовольствие москитам, но около полуночи снова поплыли, пользуясь свежестью ночи. На рассвете, отдохнув три часа, мы отправились в путь и плыли до 10 часов утра, когда вдруг разразилась буря, сопровождавшаяся страшным ливнем, и мы провели около шести часов буквально под водой.

Думаю, что нет надобности описывать подробности нашего путешествия в течение следующих 4 дней, ужасных по своей монотонности, тяжелой работе, жаре и москитах. Мы находились в поясе безграничных болот, и то обстоятельство, что избежали лихорадки и смерти, я приписываю только дозам хинина и очистительного, которые мы глотали, и также постоянной физической работе. На третий день нашего пути по каналу мы заметили вдали круглый холм, видневшийся сквозь испарения болот.

Мы чувствовали себя настолько истощенными, что готовы были лечь и умереть в этом ужасном месте. Я бросился на дно лодки, чтобы уснуть и немного отдохнуть от страшного истощения, горько проклиная свою глупость, которая побудила меня принять участие в этом сумасшедшем деле. Помню, я впал в забытье. Мне грезилось, что наша лодка наполняется водой, что мы умираем и вода смывает наши останки; наступает конец всему. Мне слышалось журчанье воды около нас, и я увидел мертвого араба, который вдруг выпрямил свой скелет и, сверкая на меня пустыми впадинами глаз, скрежеща челюстями, начал проклинать меня, христианскую собаку, за то, что я потревожил последний сон правоверного.

Я открыл глаза, содрогаясь от ужасного сна, и вдруг увидел два глаза, которые смотрели на меня в темноте. Вскочив на ноги, я закричал от ужаса, все мои спутники вскочили разом, перепуганные, сонные.

Затем я почувствовал прикосновение холодной стали к моему горлу. Сзади сверкнули еще два копья.

– Тише! – сказал чей-то голос по-арабски. – Кто вы такие и как пришли сюда? Говори, или умрешь! – снова сталь прикоснулась к моему горлу.

– Мы – путешественники! – отвечал я по-арабски, и, очевидно, был понят, потому что человек, державший меня, повернул голову и, обратившись к какой-то высокой фигуре, стоявшей в стороне, спросил:

– Отец, нужно ли убить их?

– Какой цвет кожи у этих людей? – спросил глубокий голос.

– Белый!

– Не убивай! – был ответ. – «Та, которой все повинуется», прислала мне сказать: придут белые люди, а когда они придут, не убивай их! Веди их в дом «Той, которой все повинуется»!

– Пойдем! – сказал мне человек, вытаскивая меня из лодки.

Та же участь постигла моих спутников.

На берегу стояла толпа из 50 человек. Я заметил, что они были вооружены огромными копьями, очень рослые, крепко сложены и обнажены, если не считать шкуры леопарда, повязанной у пояса.

Лео и Джон очутились возле меня.

– Что случилось? – спросил Лео, протирая глаза.

– О, сэр, с нами случилось нечто странное! – вскричал Джон.

В эту минуту к нам подбежал Магомет, преследуемый человеком с поднятым копьем.

– Аллах! Аллах! – вопил Магомет. – Защитите меня! Защитите!

– Отец, тут есть один черный человек! Что сделать с ним?

– «Она» ничего не сказала. Не убивай его, иди сюда, мой сын!

Человек подошел, высокая фигура склонилась над ним и прошептала что-то.

– Да, да! – ответил тот и страшно захохотал. – Там трое белых людей?

– Да, трое, отец!

– Тогда несите их и захватите с собой все, что нужно!

Едва он успел произнести эти слова, как к нам подошли какие-то люди, держа на своих плечах крытые паланкины. У каждого паланкина было 4 носильщика и двое запасных.

– Хорошо, – сказал Лео, – очень хорошо, что о нас теперь заботятся другие!

Делать было нечего, я влез в носилки и устроился там очень комфортабельно. Вероятно, носилки были сделаны из волокон травы, которая гнулась и вытягивалась при каждом движении тела, поддерживая на должной высоте голову и шею.

Едва я успел усесться на носилки, как носильщики двинулись куда-то ровным и быстрым шагом. Около получаса я лежал спокойно, размышляя о нашем приключении и о том, как изумились бы мои почтенные друзья в Кембридже, если бы я чудесным образом очутился вдруг сидящим за собственным столом среди них! Я лежал и думал, чем все это кончится, пока не заснул.