Генри Райдер Хаггард - Она

Скоро взошел месяц, и, несмотря на рычание льва, мы задремали.

Не знаю, что заставило меня высунуть голову из одеяла, я услыхал перепуганный шепот Джона.

– О, звезды небесные, взгляните-ка туда!

Мы все взглянули в указанном направлении и при свете месяца увидели около берега светящиеся точки и два темных предмета.

– Что это такое? – спросил я.

– Это проклятые львы, сэр! – отвечал Джон испуганно. – Они плывут сюда, чтобы съесть нас!

Несомненно, это были львы. Я видел их яростно сверкающие глаза. Лео взялся за винтовку, я посоветовал ему подождать, пока они подойдут ближе.

В 50 шагах от нас показалась львица и яростно зарычала. В этот момент Лео выстрелил. Пуля попала ей в открытую пасть и прошла в затылок. Раздался сильный всплеск воды, и львица упала мертвой.

Позади нее находился лев, который положил свои передние лапы на берег. Вдруг произошло что-то странное. Лев испустил страшный рев и прыгнул на берег, таща за собой что-то темное.

– Аллах! – завопил Магомет. – Смотрите! Крокодил схватил его за ногу!

Это было верно. Мы увидали длинную морду крокодила, его пасть и туловище. Затем последовала удивительная сцена. Лев пытался вытащить крокодила на берег и страшно рычал, а крокодил впился зубами в его заднюю ногу. Тогда лев с диким ворчанием повернулся и ударил лапой по голове крокодила. Пресмыкающееся медленно двинулось вперед, и лев схватил его за горло. Они катались по берегу в этой отвратительной борьбе. Трудно было уследить за их движениями, но вскоре мы заметили, что крокодил, весь покрытый кровью, держал в своих железных челюстях туловище льва, крепко сжимая его. Измученный зверь бился и ревел в агонии, бешено ударяя лапой по голове врага, и успел ранить нежное горло крокодила. Вскоре голова льва упала на крокодила, и он с ужасающим ревом издох. Крокодил медленно пополз, таща за собой перегрызенный пополам труп зверя. Эта борьба была ужасным и потрясающим зрелищем. Когда все кончилось, мы оставили Магомета сторожить, а сами провели остаток ночи сравнительно спокойно, насколько позволяли москиты.

На следующее утро мы проснулись с рассветом и начали готовиться к дальнейшему путешествию. Я должен сказать, что, когда рассвело и можно было разглядеть лица моих спутников, я готов был расхохотаться. Полное и добродушное лицо Джона страшно распухло от укусов москитов, да и Лео был не в лучшем состоянии. Из нас троих меньше всех был искусан я, вероятно, вследствие грубости кожи, покрытой волосами, тем более, что после отъезда из Англии я отпустил бороду и предоставил ей полную свободу. Магомета москиты вовсе не пожелали трогать, вероятно, почуяв залах правоверного. Как часто в продолжение этой недели мы желали пахнуть так же, как наш араб! Пока мы рассматривали друг друга и смеялись, насколько нам позволяли распухшие губы, стало совсем светло и утренний ветер разогнал туман, поднимавшийся с болот. Мы подняли парус и, тщательно рассмотрев убитых львов и крокодила, поплыли по направлению к лагуне, следуя течению реки. В полдень, когда ветерок затих, нам посчастливилось найти удобное место, где можно было расположиться лагерем и развести огонь; мы зажарили дикую утку, хоть и не очень аппетитно, но вполне удовлетворительно. Остатки мяса мы нарезали полосами и развесили на солнце.

В этом гостеприимном уголке мы оставались до следующего утра и провели ночь без особых тревог, если не считать москитов. Следующие два дня прошли таким же образом, без всяких приключений. Нам удалось подстрелить какую-то необыкновенную дичь и найти несколько разновидностей водяной лилии в полном цвету замечательной красоты.

На пятый день нашего путешествия ветер затих в 11 часов утра, и мы вынуждены были остановиться, выбрав для стоянки группу деревьев на берегу, под которыми и расположились. Погуляв по берегу, мы убили еще несколько штук водяных птиц. Не успели пройти 50 ярдов, как поняли, что дальше ехать по реке невозможно, так как впереди, почти на 200 ярдов, тянулась отмель.

Повернув назад, мы долго шли по берегу и вскоре пришли к заключению, что это вовсе не река, а прорытый в древности канал, вроде того, который находится около Момбаза, на берегу Занзибара. Берега его были подмыты водой, а поверхность покрыта зарослями. Очевидно, что если не по реке, то мы можем плыть по каналу или вернуться на море. Оставаться здесь было невозможно, так как грозила опасность изжариться на солнце, быть съеденными москитами или умереть от болотной лихорадки.