Джайлс Кристиан - Ворон. Волки Одина

– Троллий ты сын! – взревел Брам. – Вот уснешь, я тебе в бороду насру, Рыжий, – пригрозил он.

В ответ Свейн лишь усмехнулся.

– Что до тебя, недоросток, – обратился Брам ко мне, – повезет тебе, если до лета дотянешь. Старших почитать надобно.

Усиливающийся ветер взъерошил ему бороду.

– Главное, про должок не забывай, Ворон, – прокричал Брам, чем вызвал одобрительные возгласы и возмущенный ропот. Глаза его сверкали злостью. – Кому охота остаться без серебра.

Тут даже Свейн кивнул в знак согласия.

У меня снова вырвался вздох.

Но вскоре мы уже дружно насмехались над Ирсой Поросячьим Рылом, у которого на роже расцвел здоровенный чирей, а после досталось уэссекцу Бальдреду – у того прихватило живот.

Подтрунивали мы друг над другом, чтобы скрыть, что нам не по себе. Даже я, не такой опытный мореход, чувствовал в воздухе приближение шторма – он уже простирал к нам свои лапы. Сначала темная морская гладь зазыбилась там, где течение и ветер соперничали за право гнать волны. Позже ветер принялся взбивать их в пену. «Змея» качало, рифы [6]хлестали парус. Мы говорили без умолку, делая вид, что это так, ветерок, свистнет-задохнется, но на самом деле всех обуял страх. Пожалуй, только Халльдор не боялся, часы его были сочтены, и даже Халльдору вряд ли хотелось тонуть.

Ульфберт выругался – порыв ветра сдул медвежью шапку у него с головы и швырнул ее в море.

– Что думаешь, Дядя? – крикнул Сигурд, стоящий у румпеля рядом с Кнутом.

Улаф приказал Оску и Хедину проверить, надежно ли привязан груз, а сам вместе с Бодваром опускал рей [7], готовясь брать рифы.

– К берегу идти опасно, – ответил Улаф, с привычной легкостью управляясь с канатом. – Наверняка корабли и люди тонут здесь еще с тех пор, как Всеотец был безбородым юнцом. Лучше зарифить раньше, чем промедлить.

Сигурд кивнул, глядя на синюшного цвета тучу, стремительно наплывавшую с северо-востока. Похоже, сам император Карл послал нам вдогонку свой разящий гнев.

– Но если мы тут останемся, Дядя, нас здорово пошвыряет.

– Да, небеса не в духе, – признал Улаф, опуская гафель [8]на высоту человеческого роста.

Сигурд сказал что-то стоящему рядом Кнуту. Тот протащил длинную бороду сквозь кулак и, нахмурившись, ответил. Ярл кивнул – принял решение.

– Подойдем к берегу, поищем, где бросить якорь, – крикнул он.

Улаф нехотя кивнул. Сигурд подал знак Остену. Тот вынул из-за пояса рог и трижды протрубил, сообщая остальным кораблям, что мы направляемся к берегу. На «Фьорд-Эльке», «Коне бурунов» и «Морской стреле» тут же зашевелились: кто тащил лот к носу корабля, а кто перегнулся через борт, высматривая в глубине скалы и мели. Какой-то смельчак, не убоявшись свирепеющего ветра, вскарабкался на мачту – рассмотреть, что там, под волнами.

Кнут орудовал румпелем, перекрикиваясь с Улафом, а тот командовал спуском паруса. Я не боялся за свою жизнь, ибо знал: искуснее мореходов не сыскать. Рулевой направил Йормунганда в поднимающуюся волну, и мы благополучно ее прошли, однако настоящий шторм был еще впереди, – я невольно коснулся амулета Одина на шее. Старый Асгот пошарил под шкурами и извлек на свет великолепный рог для вина. Богато изукрашенный серебром и начищенный до блеска сосуд принадлежал Сигурду, и когда Асгот бросил рог за борт, Ньёрду, ярл поморщился. Но даже Сигурд понимал, что богов нужно задобрить как следует, поэтому зачерпнул пригоршню серебра из своего сундука и метнул ее во вздымавшуюся темную воду – авось Ран, Матерь волн, смилостивится и не станет топить нас за блестящие вещицы.

И вдруг мы будто бы наткнулись на невидимую стену – «Змей» резко накренился, заполоскавший в боковом ветре парус вырвался из рук Улафа и Арнвида и яростно затрепетал. Улаф и Бодвар успели повиснуть на нем, а их помощники закрепили шкоты.

Дождь хлестал меня по лицу, а так как я смотрел в сторону берега, знаком это было дурным и означало, что ветер переменился и гонит нас в море.

– Страсть господня, не нравится мне все это! – сказал Ульфберт, щурясь от бьющего в лицо ливня. Ванты [9]гудели, с трудом удерживая кренящуюся мачту. «Змей» больше подходил для того, чтобы сносить удары моря, нежели укрощать его. Отважный и превосходно сработанный корабль, казалось, дрогнул. Волны накрывали палубу, под килем бурлил водоворот, а ветер вгрызался в парус и грозил вырвать мачту с корнем.

– Откуда только взялась эта тварь? – Ульфберт со страхом глядел на тучу.

Гифа и отец Эгфрит не успевали работать черпаками – на палубу обрушивались все новые потоки воды.