Андрей Батуханов - Жонглёр

– Я готова, мадемуазель Бланш! – И серые глаза с огромными ресницами снизу вверх невинно смотрели на воспитательницу. Знала, чем взять.

Девочка на вытянутых руках несла большую коробку, в которой до поры до времени покоилась модель морского корабля со всеми канатами и парусами. Она должна была подарить яхту имениннику. Парусник, бесспорно, красивый, неслучайно вчера отец два часа просидел у себя в кабинете, трогал руками и цокал языком, восхищаясь тем, как всё изящно сделано. Хотя чему можно было восхищаться целых два часа? Это же не кукла! Вот чем можно восторгаться!

Лакированные части были ювелирно подогнаны друг к другу и горели огнём. Казалось, паруса изготовлены из настоящей парусины и лопаются от ветра. Снасти, как и положено английским джутовым канатам, были с красной нитью, опутывали мачты и реи. Фигура ведьмы в короткой рубашке, чьим именем был назван парусник, была выточена виртуозно. Даже у капитана на мостике возле штурвала на фуражке было воспроизведено золотое шитье. А третьего дня, когда папенька привёз подарок из лавки, он так расчувствовался, что в задумчивости просидел полвечера в кресле-качалке, курил длинную трубку. Его глаза подёрнулись тонкой поволокой мечтательности. Он романтическим взором глядел в окно кабинета и время от времени вспушал густые бакенбарды.

Они спустились вниз к ландо. Софи долго устраивалась на сиденье, пристраивая рядом коробку. Прошла целая вечность, пока девочке это удалось. Изабель Бланш обожала кататься в этом белом экипаже. Тогда прогуливающиеся, а среди них было много импозантных мужчин, сразу обращали внимание на пассажиров. Как знать, чем может обернуться вовремя брошенный «случайный взгляд»? Сейчас здесь много студентов из Санкт-Петербурга, а эти русские очень быстро теряют голову.

Сегодня были двенадцатые именины Лёнички Фирсанова, тихого и немного углублённого в себя мальчика, и детвора со всей округи спешила к ним в усадьбу. Там умели устраивать праздники, каждый раз удивляя взрослых и детей! К их организации прикладывал руку, да что там руку, вкладывал всю душу, сам глава семейства Александр Леонидович.

В Петербурге он был преуспевающим адвокатом, набиравшем силу и популярность. Его яркие и эмоциональные защиты уже приходили послушать специально. Постепенно составлялась внушительная когорта поклонников и поклонниц. Но, что гораздо важнее, он великолепно оперировал фактами и цифрами, что зачастую приводило к желаемому результату.

А на даче адвокат разворачивался во всю ширь своей души, обожавшей праздники и увеселения. То привезёт заезжую итальянскую труппу, которая покажет сказки Гольдони, а потом устроит настоящий венецианский карнавал с масками и шутихами в небе. То откопает какого-то греческого скрипача-виртуоза, который своей игрой доведёт чувствительную часть публики до слез, а потом устроит дивные греческие танцы. А приглашённые мускулистые борцы греко-римского стиля, которые сходились на коврах под открытым небом, заставляли мужчин и женщин ахать, охать и замирать от восторга.

На Ильин день в прошлом году прислал всем саморучно расписанные приглашения. Развесил картины молодых художников по аллеям своего сада, ухоженного в английском стиле, сам водил экскурсии и так интересно рассказывал, что окружающие только диву давались – откуда что берётся! Художники довольно и важно согласно кивали головами тому, что он рассказывал о них, об их картинах, какие подмечал тонкости и нюансы. А потом для всех «экскурсантов» были поданы блины и пироги на столах. К ним в процессе праздника подходили цыгане с медведем, пели романсы и плясали.

Вне зависимости от придумки, в конце представлений неизменно случались танцы. И музыканты у него всегда неизвестные и молодые, но очень талантливые. Он обладал удивительной особенностью: мог очень быстро рассмотреть в человеке талант и искренне им восторгаться. За что дачники очень и любили Фирсанова. А молодёжь и столичные студенты толпами сбегались на эти, как обожал называть свои сборища Александр Леонидович, «ашамблеи».

В этот раз при въезде в усадьбу вкопали столбы, обвили их лентами и гирляндами из бумажных цветов, а между ними натянули транспарант, на котором сияла радужная надпись «Circus». За аркой гостей встречали скоморохи на ходулях и акробаты в красно-черных трико с крашеными лицами. Как в самой Венеции! Они были страшными, страшно весёлыми!

– Дорогих гостей мы ждём!