Ричард Вайнен - Долгий '68

«Те, кого условно называют "новыми левыми", на самом деле имеют мало общего друг с другом. Их объединяет лишь то, что они многим обязаны таким авторам, как американский социолог Чарльз Райт Миллс, философ-гегельянец Герберт Маркузе и ныне покойный чернокожий психиатр Франц Фанон. ‹…› Сам по себе термин "новые левые" не несет особого смысла – его можно использовать для обособления современных молодых радикалов от группировок коммунистов-социалистов межвоенного периода. Этим термином обозначают совокупность разрозненных и аморфных местных групп с неопределенным или постоянно меняющимся руководством и эклектичными программами ‹…› [За ним стоит] смесь анархизма, утопического социализма и глубокой вовлеченности в жизнь общества» [21] См.: https://www.cia.gov/library/readingroom/document/0002987248 . .

Понятие «68-й» не очень-то часто использовали в самом 1968-м. Те, кто тогда надеялся на революционные изменения, воспринимали современность как прелюдию к чему-то более драматичному. Некоторые французские революционеры летом 1968 года даже перестали платить налоги: пока судебные приставы не начали описывать их мебель, они верили, что буржуазный строй вот-вот падет. Возможно, Франция начала говорить о «68-м» раньше других из-за того, что сразу после напряженной драмы мая 1968 года наступил период затишья. Пьер Граппин, декан университета в Нантере, в конце того года бежал от студенческих волнений в США. Вернувшись, он обнаружил «мир, в котором май 68-го превратился в миф, направляющий людей» [22] Pierre Grappin, L'Île aux Peupliers. De la Résistance à Mai 68: Souvenirs du Doyen de Nanterre (Nancy, 1993), p. 281. . Революционеры повсеместно смотрели в будущее. Где-то в 1970-м или 1971-м группа итальянских активистов, предположительно после принятия наркотиков, устроила спиритический сеанс, в ходе которого они вызвали дух Франца Фанона и поинтересовались, когда же произойдет революция. Обозначенный призраком 1984 год разочаровал активистов – они не хотели ждать так долго [23] Luisa Passerini, Autobiography of a Generation: Italy, 1968 (Hanover NH, 1996), p. 109. . Выражения вроде «человек 68-го» или «soixante-huitard» предполагали прошедшее время – нечто, что уже завершилось.

В 68-м некоторые вели себя так, будто необходимость давать определения уже оказывалась актом принуждения. Американское пособие для тех, кто хотел основать коммуну, рекомендовало: «Вероятно, вам лучше никак не называть себя… поскольку тогда на вас будут выходить только проверенные люди» [24] Richard Fairfield, Communes USA (New York, 1972), p. 3. . В 1968 году во время суда над франкфуртскими демонстрантами адвокат назвал их самопровозглашенной «внепарламентской оппозицией». Реагируя на эти слова, франко-германский студенческий лидер Даниэль Кон-Бендит, вскочив с места, заявил, что только «студенческий парламент» имеет право решать, кто принадлежит к внепарламентской оппозиции, а кто нет [25] The Times, 31 October 1968. .

На деле «люди 68-го» и Кон-Бендит, в частности, все-таки позволяли классифицировать себя. Их заявления широко циркулировали в кругу друзей. Кон-Бендит опубликовал книгу «Мы так сильно любили революцию» [26] Daniel Cohn-Bendit, Nous l'Avons Tant Aimée la Révolution (1986). , а американское издание автобиографии Тома Хайдена вышло под названием «Воссоединение». Впрочем, нам не стоит полагаться на воспоминания известных деятелей 68-го, ибо их уверенные и красноречивые свидетельства не всегда надежны. В конце 2016 года Кон-Бендит дал интервью для радио, где упоминал о своей встрече с Сартром, состоявшейся в 1968 году. По словам революционера, философ тогда выглядел напуганным. Разумеется, сам Сартр описывал эту встречу иначе [27] John Gerassi, Talking with Sartre: Conversations and Debates (New Haven, CT, 2009), p. 236. Сартр сказал о Кон-Бендите: «Он был не таким уж и блистательным – мне этот человек не очень нравился». . Кон-Бендит также утверждал, что в 1968 году студенты-«гошисты» изгнали из Нантера лидера коммунистов Роже Гароди, хотя на самом деле это был Пьер Жукен.

Ключевые фигуры 68-го нередко уже тогда осознавали себя субъектами исторического процесса. Они понимали, что впоследствии их поступки и мысли будут изучать историки. Итальянская повстанческая группировка «Передний край» (Prima Linea) самораспустилась в 1983 году отчасти ради того, чтобы дать своим членам возможность «полностью реконструировать историю организации, ее возникновение и развитие, цели и деятельность, не позволив другим запечатлеть пройденный путь» [28] Anna Cento Bull, Philip Cooke, Ending Terrorism in Italy (2013), p. 75. . Прежде чем уйти в подполье и создать группировку «Синоптики» (Weathermen), участники организации «Студенты за демократическое общество» в феврале 1970 года совершили в Чикаго одну из своих последних акций: они связались с членом Исторического общества штата Висконсин, который вскоре приехал на фургоне, чтобы забрать архивы организации [29] Ron Jacobs, The Way the Wind Blew: A History of the Weather Underground (1997), p. 94. . В Париже две группы историков, которые симпатизировали студенческим движениям, собирали документы, относящиеся к протестам мая 1968 года [30] Alain Schnapp, Pierre Vidal-Naquet, Journal de la Commune Étudiante: Textes et Documents, Novembre 1967–Juin 1968 (1969); Jean-Claude, Michelle Perrot, Madeleine Rebérioux, Jean Maitron, 'La Sorbonne par Elle-Même: Mai – Juin 1968', Le Mouvement Social, 64 (1968). .