Святослав Воеводин - Горислава. Невенчанная жена

Привстав в стременах, князь занес короткое копье с широким длинным наконечником, похожим на клинок меча.

Несмотря на головокружительную скорость, с которой животное и всадник ломились через тугие кустарники, удар был точен и силен. Копье вошло в бурую тушу на всю длину наконечника. Рогволод, скакавший слева, целил в сердце – и не промахнулся. Некоторое время древко ходило ходуном, вторя прыжкам лося, потом судорожно задергалось, предвещая скорый конец.

Ломая ветки, туша грохнулась оземь, загоняя копье еще глубже.

– Готов! – торжествующе крикнул князь, круто разворачивая коня. – Возьмите его.

Аскольд поспешно полез вниз, мечтая остаться незамеченным, но вокруг березы собралось слишком много охотников, осматривающих издыхающих собак.

– Воевода? – захохотал князь, все еще охваченный азартом недавней погони. – А ты что здесь делаешь? Почто на дерево взгромоздился, как ворона? Али каркать учишься?

Шутка вызвала взрыв смеха среди собравшихся. Постаравшись запомнить тех, кто веселился пуще других, Аскольд объяснил, зачем приехал в лес и как очутился на березе.

Рогволод тут же насупился, и свита его сделала то же самое. Сыновья обступили отца с двух сторон, то ли ища у него защиты, то ли готовые сами защитить его.

– Что нужно здесь гостям незваным? – спросили Раальд и Свен в один голос.

Несмотря на свои имена и голубые глаза, они не считали варягов ни родней, ни земляками. Выросли и возмужали они на этой земле, привыкли считать родиной ее, а не далекие северные края.

– Скоро узнаем, – сказал князь Рогволод.

Тон его не предвещал прибывшим ничего хорошего.

Всвои пятьдесят с гаком лет Рогволод все еще считал себя молодым, а потому не берегся, двигался порывисто, отдыхал мало и позволял себе всякие излишества. Порой это выглядело привлекательно, а порой – комично, когда, например, князь соскакивал с коня, позабыв, что ноги его уже не те, колени хрустят, а щиколотки подгибаются под тяжестью достаточно грузного тела.

Аскольд, знавший за хозяином такую слабость, старался быть рядом, чтобы поддержать его в момент прыжка, маскируя свою заботу под обычное желание услужить. Падение князя вызвало бы много ненужных пересудов. Двор был полон бояр и воевод, собравшихся при известии о приплывшей ладье. Варягов пока внутрь не допускали, держа за воротами в специально раскинутых для них шатрах.

Идя через двор, Рогволод кивал направо и налево, отвечая на приветствия, но смотрел себе под ноги, вряд ли различая, с кем здоровается. Седые волосы его не развевались при ходьбе, а облегали голову плотным шлемом. Запыленный плащ волочился по земле. Дойдя до крыльца, он бросил отстающему на полшага Аскольду:

– Объяви, что принимать гостей сам буду. Проводишь их ко мне, без оружия. И пусть гридней побольше приставят к палате. С короткими мечами и малыми щитами.

Последнее распоряжение означало, что князь предполагает схватку и заранее заботится о том, чтобы его охранники имели преимущество в тесном помещении.

– Дозволь моей дружине стражу нести, – выступил вперед воевода Блуд, посчитавший, что это позволит ему выделиться и находиться на виду, к чему он всегда стремился.

– Нет, – качнул головой Рогволод. – Пусть Аскольд охраняет. Ему привычней. Больше никто в палату допущен не будет.

Поклонившись, Аскольд провозгласил с крыльца княжескую волю и отправился к прибывшим. Пока он шел по двору, его сопровождало так много завистливых и ненавидящих взглядов, что впору кольчуге расплавиться. Воевода на обиженных бояр не смотрел, держал голову высоко, а спину – прямо. Он никогда не забывал, кто они с Рогволодом такие, откуда явились и кем стали. В разном количестве и с разными примесями, но в их жилах текла одна королевская кровь Харальда Пышноволосого, а значит, оба имели основания для власти над людьми и правления государствами. Как некогда Новгород, а затем Киев, Полоцкое княжество трещало по швам от бесконечных междоусобиц, когда на трон взошел варяжский викинг и навел порядок железной рукой.

Ярл Рогволод и его верный конунг Аскольд были последними из отчаянной ватаги, посланной в эти края еще королем Эриком по прозвищу Кровавый Топор. Кости грозного Эрика давно гнили в земле саксов, и Рогволоду не перед кем было держать ответ за несоблюдение прежнего договора, однако новый норвежский король, Харальд Серая Шкура, мог посчитать иначе. Что, если он направил своих людей в Полоцк, чтобы потребовать от князя повиновения, дани, выкупа и участия в военных походах?