Валерий Соколов - Ночи в шкуре первобытного льва

За всем этим происходящим действием безучастно наблюдал тигр, по-прежнему не выдавший своего присутствия. Хищник был твёрдо уверен, что его будущей жертве никуда не удастся уйти, что его участь предрешена.

Оставив бесплодные попытки выбраться по обледенелому комелю наверх, человек достал каменный топор и, методично им работая, начал сбивать с бревна ледяной покров. Глухой стук, поднимавшийся из ямы от ударов топора по бревну, разносился над заснеженной поверхностью равнины далеко вперёд во всех направлениях.

Первым на этот стук откликнулись пещерные гиены. Они уже давно находились совсем рядом с острым каменным откосом, служившим коварным прологом к ловушке в виде глубокой ямы. Безучастно наблюдая за тем, как большой чёрный лев продолжает свою утреннюю трапезу у туши поверженного им предыдущим днём зубра, они услышали гулкие звуки каких-то ударов, раздававшихся совсем рядом. Поднявшись со своих мест, расположенных на почтительных расстояниях ото льва и его добычи, падальщицы и наглые воришки в одном лице, в числе четырёх взрослых особей, стали продвигаться на услышанные ими звуки. Их перемещение по снежному насту сопровождалось омерзительным хохотом и звуками, сходными с плачем и смехом человеческого детёныша. В ответ их неприятной для людского слуха песне раздавалось довольное и громкое рычание льва, наконец-то оставшегося один на один со своей добычей.

Человек, естественно, слышал все эти звуки: и хохот пещерных гиен, и громкий рык его вчерашнего преследователя. Но работа, поджимаемая отведённым ему временем для спасения своей собственной жизни, не требовала отлагательств. Когда серо-полосатая четвёрка подошла к краю обрыва, двуногий так же усердно трудился над бревном каменным топором, как и в самом начале. Глаза у хищниц заблестели. Они забесновались у края ямы, совершенно не подозревая какой опасности себя подвергают. Добыча была совсем рядом, внизу, всего в нескольких локтях под отвесом вертикального склона. Да, но как её можно было достать? Ведь кругом не было ни пологого спуска в яму, ни какого-то потайного подземного хода.

Обескураженные таким неутешительным открытием, гиены успокоились, расселись в ряд вдоль линий каменного откоса и упёрли свои взоры в двуногое существо, находившееся внизу. Их тёмные зловонные морды своими гримасами и глаза выражали явное неудовольствие тем обстоятельством, с которым они столкнулись. Человек прекрасно осознавал, что их присутствие наверху мало повлияет на его судьбу, поэтому он не удостоил их даже недобрым, косым взглядом. Сейчас его больше беспокоил укрывшийся в расщелине рыжий с тёмными полосками хищник, исправно доедавший оленя, и то время, которое оставалось у человека в распоряжении. Положение охотника с каждой минутой становилось на какую-то незримую величину всё более и более опасным. Время от времени он прерывал работу, поднимая вверх свою заросшую голову, и что было сил, кричал из ямы в небеса на родном наречии, взывая о помощи. Затем он умолкал, истощив голосовые связки, впадая во временное уныние, граничащее с отчаянием. Но жизни в нём было ещё более, чем достаточно и, продолжая очищать ото льда бревно, он вновь и вновь взывал о помощи. Вдруг стены каменного мешка потрясла лёгкая дрожь и громовые звуки. Пещерные гиены быстро покинули свои места на хребте откоса и исчезли из поля зрения охотника. Спустя мгновение на краю откоса показалась огромная живая тёмно-бурая скала, являвшаяся ни чем иным, как старым вожаком мамонтов. Большие, выразительные глаза гигантского зверя с прищуром смотрели сверху вниз прямо на человека, насквозь пронизывая человека своим взглядом и вызывая в его теле лёгкую дрожь и озноб…

Охотник прекратил своё занятие, завороженный изучающим его взглядом травоядного исполина. Вскоре за спиной волосатого слона показались ещё несколько голов с большими кривыми бивнями и крупы спин его соплеменников, с не меньшим любопытством пытавшихся разглядеть содержимое каменного мешка. Трубный рёв опасности вожака стада охладил интерес наиболее любопытных из слонов, и они замерли словно вкопанные, не дойдя до опасной черты предательского откоса. Сам же вожак, опустив в воздушное пространство ямы-ловушки своё грозное оружие, единственную руку и орган осязания – хобот, с шумом втянул в себя запахи, скрывавшиеся на дне ямы. Добытые таким образом сведения сообщили животному, что внизу кроме человека где-то рядом скрывается большая хищная кошка и что кроме полуразложившихся, изъеденных и истлевших трупов, костей и черепов других животных в яме больше ничего нет. Дошедший до вожака, едва уловимый запах от далёкой кончины его сородича, вырвал из утробы мамонта прощальный стон, который незамедлительно подхватила оставшаяся за спиной вожака основная группа животных. Отдав последние звуковые почести погибшему в яме сородичу и ещё раз безразлично взглянув на охотника – злейшего врага своего племени, вожак удалился прочь от кромки обрыва. Стадо слонов молча последовало за ним.