Андрей Мелехов: Большая война Сталина

Как выяснилось впоследствии, подобное отношение «профессиональных» историков по обе стороны океана оказалось довольно типичным. Это, кстати, сводит на нет обвинение сталинистов и «патриотов» в том, что Резун сочинил свои «пасквили» по указке некоего абстрактного «Запада». Американские, английские и большинство немецких официальных историков (а также официальных лиц: это я понял из разговора с бывшим немецким послом в Украине – кстати, историком по образованию) относятся к нему примерно так же, как и официальные российские. Не найдя весомых контраргументов – по крайней мере таких, что убедили бы в неправильности его выводов вашего покорного слугу, – профессионалы исторической науки, тем не менее, обильно полили Суворова грязью. «Дилетант», «предатель», «лжец», «ревизионист» – это, пожалуй, типичный набор характеристик, которыми его награждали защитники «канонической» версии истории Второй Мировой войны.

Будучи скептиком по натуре, я полтора десятилетия шел к формированию собственного окончательного мнения по поводу изложенного в «Ледоколе», «Дне “М”» и других книгах Резуна-Суворова. Сейчас, когда у меня появилось свободное время, я решил попробовать повторить в «домашних условиях» то, что сделал сам Владимир Богданович, воспользовавшись исключительно опубликованными, широкодоступными источниками. Я из принципа использовал только те книги, которые имеются в моей не самой, наверное, богатой домашней библиотеке, а также Интернет. На создание трех книг, составивших аналитический цикл «Большая война Сталина», было потрачено два года.

Суть поставленного мной эксперимента заключалась в наглядной демонстрации (или наоборот отрицании) одного простого факта: чтобы проверить правдивость утверждений Резуна-Суворова, совсем необязательно иметь привилегированный доступ в закрытые архивы Российской Федерации. Нужно просто еще раз внимательно перечитать работы, изданные бóльшей частью еще в советское время. Для чистоты эксперимента я не касался упомянутых выше книг Суворова три года – чтобы избежать фактора «подсознательной подсказки» при чтении тех же источников, которые использовал и он сам.

Самым, пожалуй, запомнившимся еще с детской поры тезисом советских историков лично для меня являлось утверждение о том, что нападение гитлеровской Германии на СССР было вероломным и абсолютно неожиданным. Что, мол, лишь очень ограниченный круг лиц – включавший, прежде всего, И. В. Сталина, В. М. Молотова, Л. П. Берию и еще нескольких особо приближенных к «величайшему гению всех времен и народов» деятелей – знал о секретных донесениях разведчиков-интернационалистов, но этим сообщениям не верил. Поэтому страна Советов, занимавшаяся мирным строительством социализма, якобы не знала о предстоявшем вторжении «ни сном, ни духом». Именно в результате этих ошибок не верившего своим собственным шпионам «вождя народов» Красная Армия не ждала неприятностей со стороны немцев. Отсюда – разгром и отступление до Москвы, Ленинграда и Ростова. Предметом первой книги данного цикла как раз и является рассмотрение исторической верности концепции «внезапности».

Согласно брежневской историографии, накануне войны – особенно в мае и июне 1941 года – Красная Армия отнюдь не спала. Мемуары переживших Великую Отечественную и научные фолианты, опубликованные в 70–80-х годах прошлого века, не скупятся на описания бурной деятельности по подготовке к неким давно ожидавшимся «событиям». В них можно найти многочисленные факты, свидетельствовавшие о проводимой в СССР весной 1941 года масштабной тайной мобилизации, о состоянии повышенной боевой готовности, введенном в западных округах еще в начале апреля, о напряженной (часто ночью, в любую погоду и почти без выходных) боевой учебе в «летних лагерях», о все ускорявшемся стягивании к границам огромных группировок войск и об отсутствии каких-либо иллюзий в отношении соблюдения обеими сторонами так называемого Пакта Молотова – Риббентропа. Вся огромная страна Советов буквально бурлила (а ее экономика испытывала неимоверное напряжение) от набиравших темп мобилизационных мероприятий, проведению которых еще с февраля 1941 года было подчинено (или принесено в жертву) абсолютно все – весенние полевые работы, графики движения поездов, деятельность кинематографистов и песнетворцев, планы промышленного производства и программы подготовки будущих офицеров. На основе даже приблизительного анализа этих фактов можно сделать единственный возможный вывод: у советского руководства имелся некий план. Как и любой план, он имел определенную конечную цель и, соответственно, временные рамки исполнения. В течение многих десятилетий жуковы, анфиловы и волкогоновы старательно убеждали нас в том, что упомянутый план являлся сугубо оборонительным и катастрофа 1941 года стала результатом допущенных «ошибок» и «просчетов» при его составлении и выполнении. Они утверждали: разгром и гибель вооруженной до зубов пятимиллионной кадровой армии, потеря огромных военных запасов в приграничье и сдача противнику половины европейской части страны оказались следствием того, что «история не отпустила нам достаточно времени», и что недалекий волюнтарист Сталин, якобы пребывавший в состоянии «душевного паралича», не дал военным вовремя привести войска в полную боевую готовность. В этой условно «оборонительно-пассивной» версии даже в первом приближении обнаруживается столько прорех, что анализу планов советского руководства я решил посвятить отдельную – вторую – книгу данного цикла.

Читать дальше