Виталий Гладкий - Всадник Сломанное Копье

Велико было и число монахов в византийской столице. Константинопольские монастыри исчислялись десятками, если не сотнями. Одни монахи жили затворниками, другие выходили за ворота обители и вмешивались в будничную жизнь.

В городе было много нищих, не имевших твердого заработка, питавшихся случайными подачками, милостыней церкви или частных лиц. Под аркадами мраморных портиков нищие попрошайки находили защиту от непогоды, летом даже ночевали там, а зимой дрожали на холодных чердаках и заходили погреться в мастерскую стекловара или кузнеца.

Константинополь кормил харчевников и виноторговцев, публичных женщин и цирковых акробатов, фокусников и дрессировщиков зверей – особую категорию лиц, занятых развлечением городской толпы. И уж, конечно, находили в нем место завсегдатаи питейных заведений и профессиональные воры, которым благоприятствовала теснота узких улочек на окраинах, ночью погружавшихся в кромешную тьму.

На самой низкой ступени стояли те, кого византийцы по старому образцу называли рабами. Часть из них были военнопленными или невольниками, привезенными иноземными купцами; другие попадали в рабство, продавая свою свободу. Рабы были пастухами или ремесленниками, но чаще всего их ждала домашняя служба, которая ставила невольника лицом к лицу с господином и способствовала беспощадному унижению человеческого достоинства. Если домашнему рабу и удавалось заслужить господскую милость, то обычно это достигалось угодничеством, доносами или коварством.

У всех этих людей, стоявших на разных ступенях общественной лестницы и отличавшихся друг от друга достатком, привычками, языком и верой, было одно общее – все они практически жили на улице. Лавки и мастерские были открыты для каждого прохожего, многие ремесленники работали под открытым небом. Мастерские размещались по всей Месе, и даже храм Святой Софии был окружен свечными эргастериями и лавками скорняков.

Товары выставлялись перед лавками, развешивались на стенах, многими из них торговали вразнос, с лотков. Даже купцы сидели на улице.

На улицах рыбаки чистили и жарили недавно выловленную рыбу, в открытых портиках велись научные беседы, шли школьные занятия, разворачивались религиозные диспуты. Люди с утра до вечера слонялись по улицам, пустевшим только в полдень, в жаркую обеденную пору, – все прятались в тень. А кто был более состоятельным, с удовольствием пил охлажденное вино на плоской крыше своего дома и наблюдал за забавными уличными сценками…

В капилее Мокши было шумно. Гуляли не только воины Варанги, но и ремесленники какой-то гильдии. Вино лилось рекой. Уж чего-чего, а разных вин в Константинополе хватало. Золотистые, черные и белые, сладкие и кислые, легкие и крепкие, долго хранящиеся и легко портящиеся…

Помимо винограда, вино изготавливали из яблок, груш, кизила, граната, меда, полыни. Нередко его настаивали на копытнике, лавровых ягодах, укропе, дикой петрушке, сельдерее и других растениях. Существовал напиток, при изготовлении которого смешивали яблочный сок, воду и мед, а также напиток, приготовленный из меда и роз.

Женщины обычно разбавляли вино водой, а мужчины нередко добавляли в него пряности. Вином утоляли жажду, запивали пищу и использовали его в лечебных целях. Вино, настоянное на укропе, пили для возбуждения аппетита, укрепления желудка и как мочегонное средство. Вино, настоянное на дикой петрушке, наряду с другими качествами обладало хорошим снотворным действием. В свою очередь, напиток, настоянный на руте, использовали как противоядие при отравлениях и укусах змей. А вино из роз, аниса, шафрана и меда помогало страдающим желудком и болезнью легких.

В общем, выбрать было из чего. Капилея Мокши отличалась еще и тем, что вина у него были на любой вкус.

Но больше всего воинов Варанги привлекали крепкие напитки, которые пришли в Византию вместе с «варварами» – из хлебного зерна, ячменя, полбы, овса и проса. Они напоминали русам и скандинавам родину и пользовались большим спросом.

– Хей, Василько! – радостно воскликнул Харальд, завидев кентарха. – Братья, поприветствуем руса!

Скандинавы проревели приветственный клич и с лязгом скрестили мечи. Гильдейские невольно притихли; связаться с хмельными «варварами» – себе дороже. Особенно с гвардейцами, которых мог усмирить разве что эпарх. И то не всегда.

Василько был голоден, поэтому без особых церемоний приналег на вино и добрую закуску. Мокша, еще тот хитрец, для гвардейцев расстарался, – выставил на стол все самое лучшее.