Тим Северин - Ассасин Его Святейшества

– Но ведь и Кампул с Пасхалием, надо полагать, не отказывали себе в удовольствии порыться в церковных сундуках, причем еще при его предшественнике Папе Адриане. Скажешь, я не прав?

Мой друг снял с полки пару свитков и, подойдя, выложил их на стол.

– Почему же не прав? Прав. Эти двое рассчитывали, что для них все останется, как есть, и после того, как престол перейдет Льву. Свое главенство в Ватикане они сохранили, и денежки к ним какое-то время продолжали течь рекой. Но затем, когда распорядителем двора стал Альбин, их доля в потоке начала мало-помалу сокращаться.

– И тогда они решили подстроить на Льва нападение: как следует его припугнуть, чтобы все вновь пошло по-прежнему. Так?

– И здесь ты прав, Зигвульф. Разлад среди воров.

– А также шанс для Карла взять Папу в узду, как конягу на своей конюшне!

Павел с широкой улыбкой подмигнул мне:

– Алкуин всегда говорил, что сметки тебе не занимать. Когда же ты это понял?

– После того как мы нашли в доме Альбина аварское золото, я стал задаваться вопросом: зачем Карл посылает такое изобилие сокровищ в Рим, если Церковь столь явно погрязла в воровстве? Быть может, кто-то просто хочет удостовериться, что хищения имеют место, а также узнать, кто эти расхитители и куда уходит краденое?

– Ничего себе размах воображения! – похвалил меня мой собеседник.

– Да будет тебе! Вообще, золотой сосуд, да еще с языческим воином – странноватый подарок для христовой Церкви. Но он гораздо приметней и куда легче отслеживается, чем золотые монеты.

– Так что Альбин, выкрав его, поистине оказал нам услугу, – согласно кивнул Павел.

– Из чего напрашивается вывод, что ты, друг мой, был вовлечен в эту игру уже с самого-самого начала, – вздохнул я с укоризной.

На губах у отставного номенклатора заиграла туманная улыбка.

– Теперь, когда Карл успешно провозглашен первым от века императором Римской империи, я счастлив признаться тебе в этой скромной роли.

– А ошибусь ли я, если предположу, что и Алкуин входил в этот, назовем его, сговор? Ведь это он порекомендовал меня Арну!

Павел хохотнул.

– Прежде чем ты сам выстроишь для себя картину, я, дабы избежать ее возможного искажения, возьму на себя труд все прояснить.

– Будь так добр.

– Тот замысел и исходил в основном от Алкуина: он пришел к выводу, что жалобы на Льва обоснованны. Папа нечист на руку, корыстен и безнравствен. Но изобличить его значило сильно навредить Церкви, поставить ее под удар. Так что безнравственность Льва лучше было использовать для высоких целей.

– Таких, как утверждение Карла главой Римской империи? Милостью божией правителем западного мира?

– Именно. Карл и без того уже выслал изрядную часть аварского клада предшественнику Льва, Папе Адриану, в виде даров святой Церкви. И вот теперь Алкуин предложил послать что-нибудь из шедевральных изделий, вроде сосуда с воином, которые Карл до этого держал у себя. Это была наживка, в понимании того, что Лев со своими приятелями, скорее всего, рассуют эти дары по своим карманам. Но если удастся поймать их на воровстве, то можно будет поставить перед выбором: либо вас изобличат, либо соглашайтесь короновать Карла императором.

Я не верил своим ушам. Просто диву давался.

– То есть, когда Папа после нападения побежал к Карлу за помощью, на самом деле он, получается, клал свою голову в пасть льву? – подвел я итог услышанного.

Вместо ответа Павел снова направился к полкам, прихватив с собой низенький табурет.

– Упускать такую возможность было бы грешно, – ответил он мне через плечо. – И пока Лев со своей свитой был в отъезде, Алкуин предложил послать в Рим тебя. Твои способности он ценит весьма высоко.

Подобрав полы своей туники, мой друг метко скакнул на табурет и принялся рыться на одной из полок.

– Ну а после того, как ты выявил бы, кто именно стоит за кражами, за дело должен был взяться архиепископ Арн, – добавил он.

– Теперь же, после изгнания Кампула с Пасхалием, воры лишены возможности запускать свои нечистые руки в папские сокровища?

– А значит, нам есть что отпраздновать, – подытожил Павел.

Он нашел, что искал, и возвращался со своей находкой к столу. Что именно он несет, я сперва не разобрал. Между тем он водрузил на столешницу тот изящный кубок с резным орнаментом, который мы с ним некогда нашли в доме Альбина. Про эту вещь я совсем забыл.

– Ого! – подивился я. – Надо бы, наверное, возвратить его в папскую сокровищницу?