Александр Козачинский - Это было в Одессе

Он поглядел пристально в глаза Вельса:

– Если это станет известным – будет огромный политический скандал. Окажется, что союзные державы роют друг другу могилу на берегу Черного моря…

Пауза.

Затем мистер Джонс добавил:

– Конечно, агенты противной стороны, агенты Франции употребят все усилия для того, чтобы взять верх. Но Сити дает все полномочия действовать быстро и решительно. Средства – неограниченны… Документы, дающие вам директивы возмещать денежно заинтересованных лиц, в том числе командование Добровольческой армии на юге России – вы получите сегодня. Кроме того, вы должны употребить все усилия, чтобы Гражданская война продолжалась на юге России до тех пор, пока страна окончательно не истощится и ее можно будет взять голыми руками… Мы откровенны с вами, вы понимаете?

– Я понимаю, – сказал Вельс.

– Поддерживайте зеленых против белых, белых против зеленых…

Мистер Вельс, экономист, спросил:

– А красные?

Лицо мистера Джонса побагровело:

– С ними мы справимся впоследствии! Одним словом, Вельс, действуйте… Все письма и документы получите сегодня. Завтра вы выедете…

– Слушаю, сэр…

И мистер Вельс, экономист и агент банков из Сити, выехал на Ближний Восток с небольшим багажом, заключавшим некоторые документы и значительное количество британской и американской валюты. Мистер Вельс ехал на Ближний Восток с большими полномочиями и снабженный некоторыми документами, которые, будучи опубликованными, могли бы произвести фурор, нечто вроде политического землетрясения. Но эти документы находились в опытных руках Вельса и ни редакции газет, ни миллионы рабочих Англии и Франции не знали, что находится в обыкновенном портфеле агента банков из Сити, человека обыкновенной деловой наружности, совершенно такого же, как и те два с половиной миллиона людей, которые ежедневно посещают Сити.

Три юпитера бросали сверкающий, неживой, как бы взятый напрокат с другой планеты свет: в ателье шла съемка с участием любимцев экрана – кинозвезд Ленского и Анны Ор. Режиссер Джутич в темных очках со встрепанными волосами, похожий на помесь германского ученого и индусского жреца, кричал хриплым голосом:

– Анна, изобразите страдание! Ленский, вы похожи скорее на маклера от Робина, а не на пожирателя сердец!..

Внезапно он схватился за голову и застонал:

– Это, по-вашему, княжеская гостиная?.. Они убьют меня, они меня…

Юпитеры погасли одновременно. Оператор, оставив ручку аппарата, сказал, почесывая переносицу:

– Накрутил двести. Больше не буду: пленки мало.

Джутич закричал ему остервенело:

– Я здесь режиссер и ответственен за пленку! К черту, требую дисциплины…

Немного тише он сказал:

– Начните сцену с начала. Юпитера, свет! Анна, первым планом, Ленский вправо, изобразите равнодушие. Начинаем!..

Хладнокровный оператор завертел ручку, юпитеры бросили снопы яркого света на Анну Ор, заученно поднявшую кверху глаза, и на Ленского, попытавшегося изобразить каменное равнодушие на густо загримированном лице.

Джутич внимательно следил за ними. Ручка аппарата вертелась, юпитеры потрескивали…

Трое статистов в костюмах «великосветских молодых людей» и взятых напрокат фраках, стоя за аппаратом, переговаривались вполголоса:

– Сегодня прибыл еще один английский крейсер. Видел?

– Видел. Что из этого толку? Я знаю, что…

Джутич заорал на них:

– К аппарату, черт бы вас побрал!

Вошедший мальчик сказал:

– Мадам Ор к телефону. Срочно!

Джутич огрызнулся:

– Пошел вон! Некогда…

Анна Ор сказала, не поворачивая головы и не меняя выражения лица обманутой женщины:

– Джутич, я пойду: может быть, дело. Прекратите съемку.

Оператор снова перестал вертеть. Джутич сказал, махнув рукой:

– Это драма? Это «Звезды огненные»? Если бы германские режиссеры это видели – они бы сошли с ума в короткий срок. Да! Идите к телефону, вас ждет любовник, черт бы меня побрал!..

Набрасывая на плечи на ходу свое котиковое манто, Анна Ор сказала быстро:

– Это не ваше дело. Приступите к следующей сцене…

Джутич проводил ее ненавидящим взглядом. Затем он снова надел очки и приказал:

– Следующую сцену: дочь садовника. Где дочь садовника, какого черта вы оделись швейцарской пейзанкой? Я от вас разрыв сердца получу! К аппарату, оператор, вертите. Все равно, не отвечаю за картину, это не фильма, а этнографический музей… К черту!..

Анна Ор взяла трубку телефона и сказала своим мягким, немного глухим контральто: