Виктор Носатов - Охота на «Троянского коня»

Беглец быстро нашел покупателя и, не торгуясь, продал ему свой экипаж. Зайдя в лавку, он сменил всю одежду, затем в еврейской цирюльне сбрил двухдневную щетину и только после этого, благоухая сиреневым ароматом, направился в западную часть города.

В добротных полуботинках, сером костюме, из-под которого выглядывала яркая голубая рубашка, заправленная в коричневые штаны, человек уже не походил на того пропыленного и уставшего от дальней дороги путника, который час назад въехал в Лович. Словно по мановению волшебной палочки, он преобразился, превратившись из сгорбленного старика в цветущего мужчину, чуть выше среднего роста, черноволосого, с темными живыми глазами. Круглое, покрасневшее на солнце лицо и прямой, средних размеров нос говорили о его явно тевтонских корнях, что не могло не вызывать у поляков доверия. Это было видно по тому, как он общался с встречавшимися на пути самыми разными людьми.

Прекрасно ориентируясь в переплетении узеньких улочек, человек вскоре вышел к двухэтажной гостинице, окна которой выходили на оживленную площадь со старинным костелом, приютившимся между площадью и полноводным каналом, несущим благодатную прохладу в центр города. Обменявшись несколькими ничего не значащими словами с портье, открывшим дверь, незнакомец направился на второй этаж гостиницы. Дойдя до своего номера, он остановился. Внимательно осмотрев по периметру дверь, он вставил в замочную скважину ключ и медленно повернул его два раза. Открыв дверь и пройдя в небольшую комнату, в которой размещались стол, два стула, шкаф и кровать, он внимательно осмотрел мебель, и только после этого прилег на застеленную застиранным покрывалом кровать, внимательно прислушиваясь к неспешным шагам, изредка доносящимся из коридора. Успокоившись, человек устало потянулся, зевнул во весь рот и, вскоре смежив глаза, беззаботно захрапел…

Накануне этого события в штаб армии, расположенный в Варшаве, прибыл начальник контрразведки Северо-Западного фронта генерал Баташов. Сформировав в основном контрразведывательный аппарат при штабе фронта, он перед началом Лодзинской операции решил на местах оценить деятельность КРО армий. Из своей беседы с генерал-квартирмейстером Северо-Западного фронта Бонч-Бруевичем он уяснил главное, что вот уже на протяжении нескольких месяцев сформированные на скорую руку в армейских штабах контрразведывательные отделения были предоставлены сами себе, вели работу бессистемно, спустя рукава. И, как результат этого, особых успехов в раскрытии немецкой шпионской сети не показывали. В то же время германцы владели полной информацией не только о передвижении русских войск, но и о ближайших намерениях военачальников. Анализируя состояние контршпионской работы в войсках, Баташов понял, что катастрофа, случившаяся с армией генерала Самсонова, это во многом вина и армейских контрразведчиков, не сумевших вовремя выявить и уничтожить агентурную сеть немцев, окопавшуюся в тылу русских армий. Не выполнили они и свою задачу по обеспечению в штабах секретности при ведении делопроизводства и радиообмене. И, как результат этого, среди трофеев, захваченных в германских штабах при очередном наступлении, частенько попадались не только копии мобилизационных планов развертывания и дислокации русских войск, но и расшифрованные приказы из Ставки, фронтов и армий.

Особенно бурное возмущение Бонч-Бруевича вызвала берлинская газета, представленная начальником разведотдела фронта, в которой генерал с удивлением прочел буквально следующее: «Генерал Бонч-Бруевич в настоящее время занят разработкой наступательной операции…» Далее приводились такие подробности разрабатываемой им операции, которые были известны лишь строго ограниченному числу особо доверенных лиц. Поэтому, напутствуя Баташова накануне предстоящей командировки, генерал-квартирмейстер попросил его обратить особое внимание на сохранение в штабе армии секретов, особенно тех из них, которые касались предстоящей Лодзинской операции.

Прибыв в штаб 2-й армии и представившись командующему и начальнику штаба, Баташов сразу же поспешил к жандармскому подполковнику Залыге, возглавившему контршпионское отделение армии сразу после отступления под Таннебергом.

Высокорослый, сажень в плечах, кряжистый офицер с лихо закрученными рыжими усами и серьезным неулыбчивым лицом с самого начала знакомства вызвал у Баташова некоторую симпатию. Он хорошо разбирался в людях, а по независимому и в то же время корректному поведению контрразведчика (что было довольно редко среди жандармских офицеров) было понятно, что перед ним не просто служака, который готов делать все в угоду начальству, а думающий, грамотный и честный офицер, которому пока что не хватало опыта работы в контрразведке.