Юрий Мишаткин - Оставь страх за порогом

Старушка в чепце, свалившейся с плеч шали бегала по тесно заставленной книжными шкафами комнате, заламывала руки.

– Не думай спорить, Вольдемар! Прекрасно знаешь, что меня невозможно переспорить, я всегда права! Лучше полоскай горло. Или желаешь слечь с высокой температурой, получить осложнение, а меня вогнать в могилу? При простуде необходим постельный режим. Кашлял целый день и всю ночь, мешая мне уснуть! В твои годы при хрупком здоровье с простудой шутки плохи! Муж, в мешковато сидящем сюртуке робко успокаивал:

– Верунчик, войди в положение, ты всегда была на зависть мудрой, дальновидной. Пойми, я вновь стал нужен, даже необходим, как изволил выразиться гость. Безмерно счастлив, что про меня вспомнили, призывают принять участие в экспертизе, мою скромную персону возвращают к горячо любимой деятельности на благо его величества искусства. Что касается позднего времени, то с сопровожатым вернут к тебе.

Старушка перебила:

– Не желаю ничего слушать! Не спорь, меня не переспоришь! Прекрати пререкаться и марш в постель! Обойдутся без Лапина, как прекрасно обходились после отправки в отставку с нищенским пенсионом. Вспомни, как директор твоего разлюбезного Эрмитажа граф Лунц вышвырнул за дверь, вместе с обер-церемониймейстером Толстым наплевал на твою многолетнюю службу, научные изыскания, поиски и находки утерянных шедевров, помощь в их реставрации. Изволь лечь в постель, накрыться одеялом, положить в ноги грелку! – Старушка приблизилась к переминающемуся с ноги на ногу Магуре: – О какой консультации может идти речь, когда музеи закрыты, на дворе ужасная погода, а супруг почти при смерти? Ко всем хворям у Вольдемара подагра, в нем еле теплится жизнь. Как можно тащить больного черт знает куда да еще ночью? Имейте совесть и сострадание к человеку преклонных лет, годящемуся вам если не в деды, то в отцы!

Старушка говорила, как заведенная, и Магура понял, что заставить ее умолкнуть, тем более увести супруга, не удастся.

«Способна кричать до утра, а время поджимает. Легче разоружить роту юнкеров, справиться с тремя налетчиками, нежели проводить работника музея в Смольный».

Лапин сделал к жене несмелый шаг.

– Верунчик, умоляю успокоиться. Ты же слышала, что необходима моя помощь как специалиста по западноевропейскому искусству минувших веков. Как-никак я единственный не только в столице, а и во всей стране, кто досконально разбирается в искусстве Италии, Франции, Испании, других стран, не раз приглашался для экспертиз новых поступлений в музеи.

– Это точно, знаниями богаты, – подтвердил Магура.

Вольдемар Лапин поднял дрожащую руку с оттопыренным указательным пальцем, привстал на цыпочки.

– Слышала? Я нужен, притом позарез и сейчас. Проведу консультацию и тотчас вернусь, беспрекословно выполню все необходимые процедуры. Кашель, к счастью, прошел, температура нормальная…

Он не успел договорить, жена резко перебила, загнала мужа в угол.

– Помолчи, береги горло, тебе вредно разговаривать! Может начаться бронхит, он перейдет в воспаление легких, от которого два шага до кладбища! Эти революции окончательно сведут с ума! Людям давно не до твоего искусства, для них главное – демонстрации, митинги, манифестации! Требуют мира, а сами взялись за оружие! Какая может быть консультация, когда на улицах стреляют? Чем напрасно спорить, пытаться меня разжалобить, давить на сознательность, полоскай рот и пей молоко с содой!

Лапин горестно вздохнул, вышел из угла к матросу.

– Не знаю, как вас называть – господин или товарищ, но она, – Лапин кивнул на жену, – ни за что не отпустит, ляжет на пороге, не даст через себя переступить. За годы супружества я достаточно хорошо изучил ее характер. Если не потеряли желание увести меня, то арестуйте.

Просьба удивила матроса.

– Не было такого приказа.

– А вы без приказа, иначе она, – искусствовед кивнул в сторону жены, – встанет стеной, которую ничем не прошибить, настоит на своем, как уже бывало не раз. Нам ее не переубедить. Ничего не остается, как увести под конвоем.

Магура понял, что старик во многом прав и, вытянув из деревянной кобуры маузер, щелкнул курком.

– Одевайтесь и потопали!

Старушка плюхнулась в кресло.

– Верунчик, я вынужден подчиниться силе, – Лапин чмокнул жену в щеку, замотал шею шарфом, влез в пальто, нахлобучил на голову шляпу. Спускаясь по крутой лестнице, он продолжал разговор: – Прежде довольно часто привлекали к оценке полотен, скульптур. Безошибочно определял возраст произведений, их авторство, легко отличал фальшивку от оригинала. Не хвастаясь, скажу, что до ухода со службы справедливо считался лучшим специалистом. До войны с Германией удостоился поездки в Древний Рим, где быстро обнаружил ряд подделок, доказал, что оригиналы находятся в других галереях, за что наградили большой медалью Академии…