Виктор Коробов - Лётчик

Боец я не очень сильный, но вот учил меня сам Андрей Дорменко. Как драться против троих я знаю – по одному их надо бить. На все размышления ушло не больше полусекунды, а истребитель и должен быстро соображать. И я побежал на того, который сзади был. Не просто побежал, а с максимальным ускорением. За 20 метров я уже набрал приличную скорость и сходу влепил ему в живот майя гири кикоми. Он подставил руки, но удар не удержал. Ещё бы, я на скорости весь вес вложил, а мои 78кг по этим временам немало. Только уворачиваться, но он, кажется, не знал, чего ждать. Он согнулся, и получил маваши дзуки в висок. Блин… Удар получился. Я давно не тренировался и сосредоточился на том, чтобы всё правильно сделать. Я знал, что височная кость самая тонкая, но сейчас почувствовал это костяшками кулака. Так бывает, когда яйцо об лоб разбиваешь. Если слабо ударить – яйцо выдержит, а лоб можно ушибить. А если сильнее – яйцо разобьётся, и не больно. Вот такое было ощущение. Убил или сотрясение? А, пофиг. Главное, он упал так, что ясно – быстро не встанет.

Оборачиваюсь к остальным двум. Они, похоже, стояли, а теперь двинулись ко мне. Не торопясь достаю пистолет. Я кобуру не застёгиваю, потому что она грубая, и пистолет итак не выпадет, а доставать быстрее. Ага, остановились. Сам к ним иду неторопливо. Кажется, поднимают руки. Нет, просто расставили их в стороны и слегка присели. Сейчас «ку» скажут. Их мысли я читаю на их примитивных рожах – фраер сейчас поведёт к ментам, и надо выбрать момент и смыться, или даже напасть. Кажется, не ждут, что буду стрелять. А я бы и не стал, если бы не война. А так – мне надо тренироваться. Во-первых, убивать. Читал, что бывают проблемы, когда убиваешь первый раз. Во-вторых – надо же учиться из пистолета стрелять. Блин… Забыл совсем про предохранитель. Снимаю. Они явно заметили, переглянулись. Остаётся 7-8 метров, пора. До этого ствол был между ними направлен, а теперь я чуть правее целюсь в живот и стреляю. У американцев есть такая поговорка – в живот и в голову стреляй и никогда не проверяй, вот я в живот и стреляю. Пистолет сильно грохочет и дёргается. Второй грабитель вдруг резко метнулся в кусты. Стреляю ему в спину. Промахнуться с 15 метров трудно, я уверен, что попаду. Но он продолжает убегать в лес. Всё-таки промазал? Я не собирался стрелять второй раз, а теперь, наверно, поздно. Тем более промажу. Ладно, пусть бежит.

Так, что с этим? Блин… Пуля попала не в живот, а в середину груди. Ну я и стрелок… Он дёргается и изо рта идёт кровь. Не в сердце, но вряд ли долго проживёт. Обычно менты в самый неподходящий момент появляются, а тут стреляли. Но никого пока не видно. Не поискать ли ментов? Нет уж, пусть они меня ищут, это им надо. Иду пока обратно, к метро.

Вот и люди ходят, но никто никуда не бежит, я внимания не привлекаю. Так и захожу в метро. Прислушиваюсь к своему состоянию после убийства. Меня потряхивает – это адреналин. Но вот жалости к этим одному или двум совсем не чувствую. И то, что я, возможно, спас их будущих жертв, тоже не очень греет, не моя задача. И не тошнило меня совсем, когда я на кровь смотрел. Как компьютерная игра, только больше эмоций. Страх, ярость, уверенность в победе. Ну, хорошая была тренировка.

Что меня найдут – я сильно сомневаюсь. Уркам, вроде, западло с ментами сотрудничать, помощи у них искать. А я здесь типа гастролёра, меня мало кто знает. Скоро и вовсе уеду. Но надо почистить пистолет и добавить два патрона. Отправляюсь домой, в комнату Лены.

Я никогда не разбирал и не чистил пистолет, ну и не очень я склонен с железками возиться. Так что пока разобрался, три с половиной часа провозился. У меня две запасные обоймы были, теперь двух патронов не хватает. Ну и пусть. А в Сокольники я решил больше не ходить.

В конце сентября погода испортилась, пошли дожди. Я записался в библиотеку, читал там газеты, журналы о технике и оружии. А что делать целый день? Зато в театры мы теперь каждый вечер ходили. Вот так и прошёл мой отпуск, никаких знаков от судьбы я не получил… Зашёл ещё в общагу, там уже поменялись обитатели моей комнаты. Посоветовали мне не поездом обратно ехать, а отправиться на Тушинский аэродром и найти попутный самолёт. Ладно, попробую.

Попрощался с Леной, с её мамой, и на аэродром на извозчике. Денег у меня осталось рублей 40 всего. Впрочем, колечко золотое с камушком подарил Лене.

На аэродроме меня приняли как родного. Да, солидарность лётчиков в это время – что надо. Бесплатно кормили, выделили койку, а на следующий день место в ДБ-3 летевшем в Киев.