Борис Успенский - Берега Ахерона

– Как тебя студенты терпят?

– Не говори, – согласился Валентин, – Пошли посмотрим на этот храм днем, чтобы ночью не свернуть шею. Юстас ты с нами? Поздно, аминь…

Елизавета с Талой схватили горячего литовского парня под белы рученьки и потащили в сторону пляжа. Он не сопротивлялся, поскольку бесполезно. Из рук Талы еще никто не вырывался на свободу. Друзья оделись поприличнее, поскольку был выходной день, а туристов пугать не рекомендовалось, по крайней мере до закрытия музея.

Постоянно встречались группы туристов, особенно возле Владимирского собора и на главной улице. Обливаясь потом, экскурсовод, очередной раз, рассказывал легенду о Гикии, угробившей боспорского царевича, своего жениха. Валентин криво усмехнулся и подошел к подземному святилищу. Яма в скале, обычная дырка, хотя и весьма своеобразная.

– Знаешь, крипта напоминает схему лучевой лампы.

– Вадик, снова фантазии? И эта лампа испускает вапленные гробы, улетающие косяками в ночное небо. Эпическая картина. Куда там Гоголю с его Вием. Так-с. Пять ступенек ведут вниз, потом обрываются. Прыгать надо с высоты чуть более метра, терпимо. Пол ровный, следовательно, ноги не переломаем. Заметь стены неровные, околотые, словно кто-то специально сбивал штукатурку с росписями. Греки были эстетами и любили все украшать, тем более святилища. Даже от потомков дорийцев трудно ожидать подобную неприхотливую дикость, которую мы видим.

– Интересно, как это все выглядело в античности?

– Трудно сказать. Яма на территории усадьбы, а на главной улице жили непростые люди, можно сказать местная элита. Напротив нас дом архонта, а вот здесь мог обитать главный жрец или стратег. Думаю, что сверху стояло нечто вроде хозяйственной постройки, для отвода глаз. В момент «икс» открывалась дырка, куда попадал лунный свет, а дальше уже шла полная мистика, согласно требованиям культа. Возможно, ты и прав на счет фаз Луны, но сие недоказуемо и антинаучно, с точки зрения классической археологии.

– Приветик, – раздался рядом тоскливый голос Мамонтова, обнимавшего за талию симпатичную восточную женщину, как можно понять супругу, пресловутую укротительницу монстров, – Гуляете? Я вот тоже.

– Да немного занимаемся гимнастикой ума, для души. Как поживает Тира?

– Валик, там все отлично. Приехала вот проведать мужа. Как он тут, не шалит?

– Что Вы, сударыня, просто эталон добродетели.

– Не надо мне вешать на мои симпатичные корейские ушки лапшу. Можно подумать я не выучила супруга за столько лет жизни. Отвезу его в поликлинику, а то давление пошаливает. Ты не против, милый? Водку надо жрать меньше, скотина! Удачного дня, мальчики.

Профессорская пара чинно, как и положено почтенным супругам, удалялась в сторону выхода из заповедника, провожаемая ехидными взглядами коллег. Вадим про себя отметил, что мамонт уже не грозный великан с огромными бивнями, а в лучшем случае карликовый слон, страдающий гипертонией.

Ночь полнолуния постепенно вступала в свои права и мертвый город словно оживал, призывая призраков на прогулку. Легкий ветерок с моря охлаждал нагретые за день камни, разносил по окрестностям пение цикад, подбадривал ежиков, шуршащих в кустах. И над всем этим сверкала огромная Луна, медленно подбиравшаяся к зениту. Каменные останки сверкали серебром и воображение дорисовывало очертания зданий, какими они были во времена могущества греческого полиса много веков назад. В такую волшебную ночь грешно спать, особенно если скоро возвращаться домой, в монотонную жизнь современного мегаполиса, наваливающего на тебя, кучу рутинных проблем.

Веселая компания отправилась на главную улицу, затарившись яствами, питием и огромным желанием развлечься в стиле искателей приключений. Настроение не портили даже пресловутые собачки, с которых и начались интеллектуальные изыски, близившиеся к своему финалу. Юстас перебирал на гитаре аккорды и музыка даже придавала налет таинственности. Конечно, не греческая арфа или кифара, но вполне к месту.

– Предлагаю устроиться на развалинах атрия дома Гикии, – предложил Юстас, – Думаю, почтенный архонт не обидится.

– Почему бы и нет, – согласился Валентин, – Не в портовом же районе, среди призраков древних шалав наслаждаться подобной ночью.

Вадим воткнул в землю ровную палку и смотрел, как медленно уменьшается тень, по мере приближения к зениту сверкающего серебром шара в небе. Кем он себя ощущал? Скорее артистом театра абсурда, пьесу для которого сам же и сочинил.