Владимир Андриенко - Шут императрицы

Год 1735, июнь, 2 дня, Санкт-Петербург. Во дворце .

Утром в 11 часов в кабинете Анны Ивановны собралось общество. Здесь были и придворные и шуты. Все они собирались у императрицы каждое утро. Пьетро Мира стоял здесь же и карлицу Арабку блестящими монетами соблазнял.

Карлица сия была не настоящей негритянкой, но каждое утро ко двору императрицы отправляясь, она лицо и руки пробкой мазала. Большой любовью императрицы она не пользовалась и подарки на её долю перепадали редко. Она относилась к штату дур и полудурок, состоявших при особе Анны Ивановны.

– Баишь 100 золотых мне дашь? – спросила она по-русски, ибо иного языка не ведала.

– Сто золотих, получиш. В том мой слово. И делать для сей мало надобно. Понимать?

– А чего делать-то, милай?

– В дворцови ораншерей ягод поспель. Понималь? – спросил Мира, подбирая с трудом русские слова.

– Чего? – нее поняла Арабка.

– В дворцови ораншерей ягод! (В дворцовой оранжерее постели ягоды)

– А-а! Клубника-то? Знаю. Такая крупная! Но токмо мало её там. И поди сейчас ни одной ягодки не сыщешь.

– В том нет печали. Один ягод там ест. Пуст Рейнгольд Левенвольде ту ягодка узрит.

– Хочешь, чтобы Левенвольд-красавчик увидал клубнику крупну? Так что ли?

– И за то 100 монет твой.

– Так-то просто, милостивец. Но не обманешь ли?

– Вот тепе 10 монет. Это ест садаток.

Арабка схватила монеты своей маленькой грязной ручкой и покатилась зарабатывать остальное. Балакирев знал на кого указать. Эта все сделает. Теперь только следить за Левенвольде.

Императрица в этот момент обратила на Пьетро внимание и подозвала к себе:

– Эй! Адам Иваныч! Чего к дуре моей липнешь? Али по нраву пришлась?

Мира низко поклонился и произнес по-немецки:

– Всем взяла девка, да слишком мала для меня, государыня.

– А вон у Ваньки Балакирева жена также малого росту. Так Ванька? – императрица отыскала среди шутов Балакирева.

– Так, матушка! – ответил тот по-русски. – Но я взял за себя карлицу не просто так.

– А с чего? – спросила императрица.

– Любая жена есть зло, матушка. И я взял среди женского пола зло наименьшее.

Императрица и все придворные засмеялись.

– Адам, не желаешь ли себе зло наименьшее?

– Нет, государыня. Я бы предпочел зло не русского корня, но иноземного.

Анна снова засмеялась. Она, как и большинство придворных, знала об интриге между Мира и певицей Марией Дорио.

– А ты, сеньор Франческо, как смотришь на это? – императрица посмотрела на своего капельмейстера Франческо Арайю.

– Ваш шут, ваше величество, весьма большой шутник, – ответил Арайя. – Он не музыкант, он настоящий дурак, и мог бы украсить двор любого государя Европы.

– А он, вместо этого, – заговорил Лакоста, король самоедский, – украшает рогами голову капельмейстера! А мог бы украсить и двор государя европейского!

Приемная государыни просто потонула в хохоте. Арайя так же улыбался, ибо, когда смеется императрица, смеяться должны были все. Но лицо его покрылось багровыми пятнами.

Пьетро Мира смеялся, и посматривал в сторону Левенвольде. Нельзя было пропустить момент, когда тот уйдет. Но императрица не собиралась отпускать ни его, ни короля самоедского.

– Не обижайся, дон Франческо, на моих говорунов, – примирительно произнесла императрица. – Они это не со зла.

– Можно ли обижаться на дураков, ваше величество? – с вымученной улыбкой произнес Арайя. – Тем более что они веселят, ваше величество. Мне ли состязаться в шутках с дураками?

– Он состязается с ними в постели и, похоже, ваша милость, проигрывает одному дураку, – снова заговорил Лакоста. – Но оно и неудивительно. Кому бог дал много ума, а кого и обделил умом. Но зато дал им много чего в штанах.

– А если женщина постоянно ищет удовольствия на стороне, то понятно, что рога просто так не отваляться! – проговорил Бирен и снова захохотал.

– Эрнест! – императрица взяла его за руку. – Не зли моего капельмейстера. Пощади талантливого музыканта. В России таких нет.

– Но возможно, граф прав, – подхватил шутку Бирена Лакоста. – Может скоро рога с некоей головы и сами отваляться.

– Как так? – спросил Бирен.

– А так. Вы слышали историю про рогоносца мужа, который обратился однажды к отцу своей жены?

– Расскажи, – не утерпела императрица. – Я того не слыхала.

– Было это в благословенной Флоренции. Некий муж увенчанный знатностью от своих предков и ветвистыми рогами от жены, обратился к своему тестю. «Скажи мне, – спросил он. – Может ли исправиться твоя дочь от того демона похоти, что засел в ней?» Отец жены ответил ему: «На это могу ответить тебе положительно, зять мой. Она исправиться». Тогда муж спросил тестя: «Когда же?» Тот ответил: «Её мать была такова же как и она. И я не мог найти долгое время никакого средства от этого. И уже отчаялся, но на 60 году жизни она сама исправилась. И я думаю, что моя дочь, в этих же летах станет честной женщиной и верной женой!»