Иван Глемба - Митрохины университеты

– Я вот что подумал, – внезапно откликнулся Семен. – Если кто-то из казаков захочет, может с вами остаться. Двое могут несколько дней с вами побыть. Татары точно не явятся. За ними казаки припустились, да и делать им уже тут нечего.

– Я и сама справлюсь, – откликнулась Горьпа, – но от помощи не откажусь, если сыночки за труд не сочтут несколько дней со мной и дедом, да внучатами побыть.

– Гнат и Ярко, останетесь пока здесь, – слегка нахмурившись, распорядился Семен.

Он знал, что нарушает приказ, но поступить по-другому не мог. Если через четыре дня никого не будет, знаете, куда ехать…

Оба казака кивнули головами, а длинные казацкие чубы, заложенные за ухо, затрепетали, скользнув вперед.

– Дед твой, – обратился к Горьпе Семен, – на небо пойдет.

– В рай? – спросила Горьпа. – Не очень-то я верю, что там ему хорошо будет. Федор, мужчина сильный и решительный был, на себя надеялся, в бога не верил. Так что нет ему там места. Он все время говорил: только сабля – моя подруга и жена.

– Тебя что ж, не любил? – поинтересовался Семен, вглядываясь в Горьпу, как будто увидел в ней что-то привлекательное для себя.

– Почему не любил? Любил, говорил, что я – его отрада. Я спину ему прикрывала, так и жили: он на земле работал, а я хозяйством занималась. Федор мужчина был ладный, меня не обижал. Всякое было, мог и накричать, но, чтоб руку поднимать, такого не было.

– Завтра с утра отправляемся в путь, – еще раз сам себе сказал Семен.

– Так что ты там по поводу неба говорил? – спросила Горьпа.

– О деде мы с Левком позаботимся, – пообещал Семен. – Большего сказать не могу. Не поймешь.

– А что мне понимать? Вижу, что слово сдержишь. Так воспитан.

– Смерть – только лишь начало новой жизни, не знаю, лучшей ли, – многозначительно молвил Семен.

– Если не знаешь, помолчим тогда, – предложила Горьпа.

Так тот день и закончился. А ранним утром Митроха уже был на казацком коне. Начиналась для него новая жизнь. И жизнь эта была совсем не похожей на ту, к которой за тринадцать лет привык парнишка.

Как-то так сложилось, что Семен сразу же доставил Митроху Левку. Характерник, как показалось Митрохе, даже не удивился тому, что рядом с Семеном, держась чуть сзади него, шел знакомый ему паренек. Мельком взглянув на Митроху, Левко вздохнул, сказал, как бы обращаясь к нему, но вместе с тем и ко всем:

– Вижу, что Тимофей совету моему не внял…

– Тимофей, это кто? – просил Семен.

– Отец хлопца, который с тобой идет.

Семен покосился на Митроху и вздохнул, даже слегка руками развел, показывая, что по-иному поступить не мог.

– Не оставлять же парня на пожарище. Никого не осталось, кроме Горьпы с внучатами. Тимофея убили. Мать Митрохи в плен увели, как и братьев, и сестер. Один остался. Я казаков с Горьпой оставил. Помочь ей бы надобно. Погибнет одна. Деду она в Бередичах помогает. – В расстроенных чувствах Семен махнул рукой. – Нет Бередичей. Одно пожарище. Только дом Горьпы и уцелел. На окраине стоял, так до него у татар руки не дотянулись.

– Правильно сделал, что Митроху с собой взял. Горьпе помогу. Она с дедом меня у себя принимала. За добро надо платить добром.

Левко вздохнул, проведя рукой по пышным казацким усам, поглядел на Митроху как-то даже весело и спросил:

– Помог, стало быть, амулет?

– Мне дядечка ночью сказал, что беда будет и укрыться надо. Отцу я сказал. Он не послушал меня.

Левко только лишь вздохнул, а потом поинтересовался:

– Что еще тебе отец сказал?

– Он хотел, чтобы я казаком стал.

– А ты этого хочешь?

– А ты меня учить будешь?

Казаки, стоявшие рядом, засмеялись.

– Сметливый парнишка тебе попался, – и себе усмехнулся Семен. – Делать-то, что с ним будешь? Осень наступила. Не за горами зима…

– Подумать надобно, братья. Так сразу и не ответить.

Думал Левко недолго. В одном из казацких лагерей, которых было на Запорожье в теплое время не один десяток, можно было остаться только лишь до середины осени. Потом оставалось два выхода: либо оставаться на Сечи, либо идти на зимовку в Чигирин или в Черкассы, или еще куда-либо в местечки вверх по Днепру. Левко, поразмыслив, решил с Митрохой в Чигирин податься. Была у него там хата, где Левка ждали. Хозяюшка была круглолица и черноброва, которая своего мужчину дожидалась, несмотря на то, что Левко, хоть ему уже и сорок пять лет было, жениться пока не собирался, о чем честно Марише и сказал. Впрочем, Маришу и такие отношения устраивали, когда муж время от времени к ней домой являлся. По другим женщинам Левко не ходил. Занят был. Тренировал Левко казаков, да особые поручения выполнял.