Олег Шевченко - Триумф власти. Советская историософия Ялтинской конференции

1. Единство дискурса . В этом смысле уместно определить, как единство ментальности трех тел, авторов: И. Сталина, У. Черчилля и Ф. Рузвельта. Единство не столько личностей или детей определенной культуры (тут они полные противоположности с границами собственных сфер концептов), сколько единство профессиональных политиков, людей, которые несколько десятилетий находились на вершинах властных пирамид, в этой должности вступили в Великую войну и вынесли бремя ее тяжелых лет, единолично проводя свою волю и свое видение будущего в подчиненных им политических анклавах. При этом единство дискурса трех тел, которые в себе опредмечивали единство объединенных наций в образной верхушке пирамиды: «Большая Тройка».

2. Дискурсивные формации . Практически каждый, поднятый на конференции вопрос рассматривался, или, в терминологии М. Фуко, артикулировался [29] Фуко М. Археология знания. С. 88–89. , весьма самобытно и очень лично. Безразличия, использования шаблонных сухих фраз – не было. Более того, три группировки, три формации дискурсов очень причудливо переплетались в речах В. М. Молотова 13, Э. Стеттиниуса 14, А. Идена 15. Присущее их шефам понимание понятий весьма своеобразно преломлялось во властном дискурсе вторых лиц делегаций. И в этом смысле Ялтинская конференция дает очень четкие и скульптурно (читай: телесно) видимые примеры диффузий дискурсивных формаций советского, британского и американского типа, века XIX и века XX.

3. Формирование объектов . Ялта‑45 предлагает возможность увидеть процесс наполнения таких объектов, как «свобода», «этнос», «честь», «союзник», новыми смыслами и семантическими конструкциями. Новыми в том смысле, что три Великих Гроссмейстера Власти в феврале 1945 года в Ялте не сумели найти точки компромисса, работая со старыми смыслами указанных им объектов срочно, на протяжении всего нескольких дней. Зачастую им приходилось экспромтом «в черновую» наполнять ключевые объекты диалога содержанием, причем содержанием предметным и вполне верифицируемым. В многочасовых схватках за столом переговоров, в рамках личных бесед на банкетах, во время прогулок или поздравлений по случаю дня рождения (сохранились стенограммы тостов, мемуары невольных свидетелей диалогов). Изумительно то, что многие смыслы и многие видения властных объектов, созданные в Ялте «на скорую руку», стали на десятилетия образцом для последующих конструкций геополитического масштаба.

4. Формирование модальностей высказывания . Кто говорит, почему именно он, «Каков статус индивидов, которые имеют, причем только они одни, регламентированное или традиционное, юридически определенное или спонтанно допускаемое право на подобный дискурс?» [30] Фуко М. Археология знания. С. 112–113. ; каково местоположение, откуда ведется речь, каковы позиции субъекта, что он может занимать благодаря образованию или физическому нахождению в физическом пространстве [31] Там же. С. 116–117. .

5. Формирование понятий . Под этим обозначением понимаются разные формы последовательностей рядов высказывания, разные риторические схемы, благодаря чему мы можем до сих пор комбинировать группы высказываний (и благодаря чему Ялта‑45 до сих пор не исчерпала своего полемического задора между идеологическими и политическими партнерами). Что позволяет упорядочивать дискурс? Какая реальность приводит разнообразные фразы, смыслы и концепты к системе, демонстрируя эффект поля присутствия? Что позволяло говорить участникам Ялты‑45 так, а не иначе, понимать так, а не иначе? Что позволило оформить неимоверное по своей неограниченности поле сосуществования смыслов Ялты‑45 (разнообразные стили, типы, логики, конструкты дискурсов, существующих в одной фразе, в одной юридической формуле, очевидно, противоречивые, но воспринимающиеся как эталон дипломатической логики) [32] Там же . С. 122–125. . И наконец, процедуры вмешательства, своеобразная властная транскрипция, изменяющая форму решения, но сохраняющая суть. Перенесение определения из одного поля в другое и т. п. [33] Там же. С. 127–128.

Эти пять пунктов позволят реконструировать, полноценно реконструировать дискурс Ялты‑45 в феврале 1945 года. Но что дальше? Ведь дискурс продолжает жить, и событие, происшедшее в феврале 1945 года, вновь и вновь возрождается в трудах политиков и трудах ученых, в трудах художников и трудах публицистов. Оно живет в международных политических дискурсах ООН, в общественном сознании, школьном воображении, а значит, Ялта‑45, как универсалия власти, может и должна служить эталоном для построения историософии власти 16ХХ века, и также значит, что она не может ограничиться выделенными 5 пунктами?