Бауыржан Чердабаев - Золотая лодка

Старик провел большим пальцем по левой стороне своего лица и добавил:

– После этого у Ельнара остался шрам на лице, проходивший ото лба через левый глаз, рассекший бровь и щеку. Хорошо, что глаз остался целым. Кстати, Ельнар тоже находился в том грузовичке, когда моего отца сажали туда. Он попытался спрятаться в кузове. Хотел уехать вместе со старшими родственниками. Но в тот момент, когда меня оттолкнул красноармеец, и я, заметив его, крикнул, позвав его по имени. Ельнара сразу же вытащили оттуда, но он не разозлился за это на меня. Любил меня очень! Он был мне как родной брат: между нами была крепкая связь. Ельнар был старше меня на шесть лет. Получается, ему тогда было двенадцать… Мы вместе затем стояли и смотрели вслед уходящим в степную даль машине, людям и всадникам…

– И что потом, Кабеке? – вопросил журналист, безжалостно вытягивая из старика невидимые нити воспоминаний о прошлом. – Что с ним случилось дальше?

– Но потом Ельнар все-таки куда-то сбежал, – сказал старик, взглянув грустными глазами на журналиста. – Вероятно, вдогонку за нашими. И пропал без вести…

Старик с журналистом продолжали идти по кругу. Эти круги теперь казались некими витками в многолетней, длинною в целую человеческую жизнь, спирали воспоминания, которые сейчас они вместе раскручивали в сознании старика Камбара. Они шли. Журналист за это время успел еще пару раз взглянуть на часы, а старик поведать ему об аресте его других родственников, его дядей, которые также, как и его отец принимали участие в восстаниях против большевиков.

– Вместе с мамой и другими родственниками, в основном это были женщины, старики и дети, мы оставались еще какое-то время на джайлау в Уильском районе. Затем, в поисках пропитания и выживания, мы с мамой подались в Жилокосинский район 32 32 Район в Гурьевском округе с 1928 по 1963годы. В настоящее время район называется Жылыойским районом. . Там мама, вместе с другими женщинами, обстирывала и обштопывала одежду рабочих нефтегазодобывающих предприятий. Связь с другими родственниками из нашего аула в Уильском районе была утеряна. Возможно, кому-то из них удалось уйти заграницу, не знаю. Позже, я слышал от других, что некоторым удалось откочевать с аулами в Китай, кому-то даже в Турцию и в Афганистан. Свирепствовали сильный голод и эпидемия тогда. Снова гибли люди. На тот момент мне было уже девять лет. Мы с мамой переехали поближе к реке Яик. Поселились в Сарайшыке. Здесь можно было выживать за счет рыбы.

Старик остановился и, немного подумав, с грустью произнёс:

– Многие так поступали в то время.

Глянув на холмик, находившийся невдалеке, он добавил:

– Давай присядем ненадолго. На дорожку, так сказать! А завтра, когда вернешься, я продолжу свой рассказ.

Но присев, старик Камбар захотел говорить еще. Что-то из него сейчас выливалось вместе с воспоминаниями, ему становилось от этого легче, будто бы он был на исповеди, но нет не перед этим журналистом, а самой жизнью, перед этой окружавшей его природой, в которой он когда-то родился, рос и продолжал жить. Он сейчас, как никогда, давал возможность своим скопившимся чувствам найти выход и тем самым постепенно отваживался перейти на рассказ о главном, о том, с чем были связаны другие витки в спирали его жизни.

Старик успел вкратце поведать журналисту о том, что в селе Сарайшык он начал учебу в семилетней школе, которую затем закончил летом 1935 года. К этому времени ему исполнилось уже двенадцать лет, как его двоюродному брату Ельнару, когда они расстались.

Дальше, он вспомнил, как начиная с того же лета, он устроился работать к рыбакам в помощники, помогая им плести сети и вытягивать рыбу. Не забывая помогать своей маме, он подрабатывал разнорабочим у строителей. Возводили новые строения в Сарайшыке и в соседних селах. Жизнь на новом месте постепенно менялась, как, впрочем, заметно изменялась ситуация во всем Казахстане в те годы.

Шла мощная индустриализация. Прибывали новые люди из разных концов советской страны. Так, прошло еще пару лет.

Камбар увлекся и хотел было продолжить, но журналист извинился и сказал, что ему надо возвращаться. Он пообещал, что завтра непременно приедет, и Камбар расскажет, что же было дальше.

Они едва успели договориться, как услышали со стороны юрты громкий собачий лай и протяжные сигналы от клаксона «Уазика».

1937 год. Сарайшык. Гурьевская область. Казахстан.

Над степью всходило солнце, освещая правый берег реки и обширные археологические раскопки 33 33 Огромные усилия многомиллионного народа позволили когда-то совершить грандиозный сдвиг в Советском Союзе. В период с 1928 по 1941 годы, стране, окруженной кольцом враждебных государств, удалось преодолеть отсталость и в сжатые сроки совершить неимоверный скачок из аграрного в индустриальное общество. Но вместе с мероприятиями по модернизации страны и развитию военно-промышленного комплекса, без которого не была возможна победа над фашисткой Германией в годы Великой Отечественной войны, советский человек стал акцентировать внимание на развитие наук, в том числе и на археологию. В середине 1930-х годов в СССР были созданы региональные центры археологических исследований, осуществлялись массовые и крупномасштабные работы в этом направлении. Как и многим археологическим памятникам прошлых веков, представлявших культурное наследие и народную ценность, городищу Сарайджук суждено было стать объектом пристального изучения. Археологический памятник являлся неотъемлемой частью маршрута изучения истории и культуры народов, населявших в прошлом обширную территорию между реками Итилем и Яиком. Весной 1937 года археологическая экспедиция Саратовского областного музея краеведения начала изучение средневекового городища Сарайджук. Во время предварительных работ в восточной части центральных развалин экспедицией был открыт массив застройки четырнадцатого века. Начались масштабные раскопочные работы. древнего города.